Тени забытых земель
Шрифт:
Люди шли цепочкой, один за другим. Первым двигался брат Белтус — он, единственный из всех пятерых, ранее не единожды ходил в Запретные земли. За ним шел брат Титус, Абигейл, Андреас, а дядя Эдвард замыкал цепочку. Идти было тяжело еще и потому, что высокая трава цеплялась за ноги, тонкие ветви кустарника довольно ощутимо хлестали по телам людей, к тому же из земли кое-где торчали корни, о которые беглецы то и дело спотыкались.
Однако постепенно кустарник сменился самой настоящей чащобой, пробираться по которой стало еще сложней. Да, заметно, что здесь давно никто не ходил, во всяком случае, беглецам на пути не попадались ни звериные тропы, ни следы присутствия людей. Впрочем, может оказаться и так, что их просто не замечали в темноте — да и что можно рассмотреть ночью в густом лесу? Следует радоваться уже тому, что на пути беглецов не попадались никакие животные, а то и куда более опасные существа. Конечно, люди не раз слышали странные шорохи, непонятные звуки и голоса животных, не единожды неподалеку от беглецов слышались чьи-то удаляющиеся шаги или топот, но, по счастью, пока что никто не нападал на небольшую группу чужаков, невесть зачем бредущих по ночному лесу.
Несколько часов безостановочной ходьбы по неровной земле — и беглецы стали передвигаться еще медленней, причем дело тут было не только в осторожности, но и в самой обычной усталости, которая скопилась в людях за этот суматошный день, до предела наполненный событиями. Каждый понимал, что идет на пределе сил, и что всем крайне необходим отдых, и в то же время было ясно, что если люди присядут передохнуть, то вряд ли вновь сумеют встать — настолько все измотаны.
Наверное, потому, когда беглецы подошли к небольшой поляне, то все остановись у самого ее края. И хотя в темноте было сложно многое рассмотреть, но было понятно, что посередине стоит что-то вроде шалаша. Здесь что, есть люди? Сомнительно…
Брат Титус, махнув своим спутникам рукой — стойте на месте! неслышно направился к шалашу. Прошло несколько томительных минут, с поляны по-прежнему не доносилось ни звука, лишь где-то ухал филин.
— Там пусто… — брат Белтус словно вырос из-под земли. — Внутри никого. У меня вообще сложилось такое впечатление, что в этом месте человеческим духом даже не пахнет. Если здесь люди и были, то они покинули это место уже давно — трава внутри шалаша не примята, и там никого нет, ни людей, ни зверей.
— Что ж, — дядюшка на минуту призадумался. — В таком случае здесь и переночуем.
— В шалаше?
— А то где же еще? Понимаю, нам надо бы идти дальше, уходить от погони, только не стоит рисковать понапрасну, ноги побережем. Кроме того, эти самые ноги у каждого из нас скоро уже передвигаться не смогут. Мы все очень устали, нужен хотя бы небольшой отдых.
— Но если…
— Если на нас нападут, то мы, если немного не передохнем, то вряд ли сумеем дать должный отпор. Надо поспать хотя бы несколько часов, до рассвета. Утром и идти будет полегче, и хотя бы будем видеть, что творится вокруг нас.
Возражений не последовало — все понимали правоту дядюшкиных слов. К тому же усталость просто-таки свинцовой тяжестью навалилась на каждого из беглецов, и, если честно, то людям не хотелось даже шевелиться, не говоря о том, чтоб вставать и брести куда-то неизвестность.
— Значит, так… — скомандовал дядюшка. — Абигейл, Адриан и брат Титус — вы трое в шалаш, и спать. Брат Белтус и я остаемся на дежурстве. Через три часа — смена. Понимаю, времени для отдыха у нас маловато, но больше позволить мы себе не можем.
Возражать никто не стал — все настолько вымотались, что не было сил даже на разговоры. Молодые люди забрались в шалаш, сплетенный из веток, и, по-прежнему не говоря ни слова, легли спать. Абигейл невольно прижалась к Андреасу, словно ища у него защиты, и мгновенно заснула, а Андреас, прежде чем провалиться в глубокий сон, отчего-то подумал о том, что брат Белтус прав: внутри этого шалаша давно не было людей — во всяком случае, трава довольно высоко проросла сквозь плетеную из прутьев циновку, которая лежала на земле.
Конечно, Андреас не смог как следует отдохнуть за три часа, но все же когда дядюшка Эдвард его растолкал, молодой послушник чувствовал себя куда лучше. Ежась от прохладного утреннего воздуха, Андреас и брат Титус вылезли из шалаша, и дядюшка коротко сообщил им: за время дежурства ничего особо подозрительного не произошло. Конечно, за эти три часа они не раз слышали непонятные шорохи и звуки, пару раз к поляне подходили какие-то существа, но они стояли за деревьями и не выходили на поляну. Похоже, это какие-то ночные обитатели Запретных земель: будь на их месте наги, они б не стали прятаться за деревьями, а враз направились к людям — то ни говори, а обычный человек нагу не противник: нет ни стремительной змеиной скорости, ни силы мощного хвоста, ни ядовитых зубов…
Парни уселись по разные стороны шалаша, примерно так же, как до этого времени сидели дядюшка и брат Белтус. Каждый следил за своим сектором, своей половиной поляны, хотя в темноте, которая все еще стояла в лесу, можно было не столько видеть, сколько слышать. Дядюшка прав: ночных звуков, и верно, хватало, только вот у Андриана не было никакого желания выяснять, кто же такой неспокойный бродит вокруг поляны.
Говорить тоже не хотелось: во-первых, сейчас лучше помалкивать, а то неизвестно, кто может подойти на звук человеческого голоса, во-вторых, не хотелось будить товарищей, а в-третьих, Андреасу все еще было неприятно думать о том, что брат Титус, которого он искренне считал своим другом, на самом деле был приставлен для того, чтоб следить за ним. Интересно, кто у них там, в инквизиции, такой умный?
Андреас вспомнил, как несколько раз на приемах встречал кардинала Ринга, главу Святой инквизиции страны, и этот человек внешне не произвел на него особого впечатления: среднего роста, худой, как жердь, с симпатичным, но маловыразительным лицом, постоянно перебирает в руках четки из нефрита, да и взгляд у него немного отсутствующий… Недаром у каждого, кто впервые видит кардинала, создается твердое убеждение, что этого человека куда больше интересуют вопросы веры и богословия, чем тщета и суета, и ему нет особого дела до того, что происходит вокруг него. Казалось странным, что такой отрешенный от мира тихий человек может стоять во главе могущественного ордена, о котором рассказывают жуткие страшилки. Ну, тут можно думать все, что угодно, но любому знающему человеку было понятно, что скромному и робкому человеку нечего делать во главе Святой инквизиции.
Время на дежурстве шло медленно. Первое время Андреас боролся со сном, но утренняя прохлада взяла свое, и сон отступил, да и разумная осторожность прогнала последние остатки дремы. Пусть сон был недолгим, но, тем не менее, Андреас чувствовал себя отдохнувшим.
Когда же небо стало чуть светлеть, то при слабом утреннем рассвете Андреас сумел, наконец, рассмотреть поляну, на которой они оказались. Ничего особенного: сравнительно невелика, посередине высокий плетеный шалаш, неподалеку старое кострище, ближе к краю поляны свалена небольшая куча дров… Ни вещей, ни каких-либо инструментов старателей здесь нет, хотя если судить по тому, как умело и тщательно был сплетен шалаш, да еще и хорошо укреплен на кольях, врытых в землю, то можно предположить, что пришедшие намеревались расположиться здесь надолго. Люди либо ушли отсюда сами, либо их увели вместе со всем их добром. Однако если судить по тому, что размеры кострища не такие большие, а дров запасено совсем немного, то можно предположить, что люди здесь не задержались, пробыли тут всего пару дней, едва успели обустроиться. Причина понятна: они подошли слишком близко, туда, где правят наги, а хвостатые пришельцев не выносят, особенно когда те подходят так близко к местам их обитания. Вообще-то удивительно, как это люди не только решились, но и сумели пройти такое большое расстояние от монастыря до этих мест. Объяснение тут может быть только одно: пришедшие были людьми опытными и умелыми, опасности их не страшили. Возможно, старатели искали нетронутые места, или же новые богатые месторождения. Ну, на этот вопрос сейчас вряд ли кто сумеет ответить…