Тени забытых земель
Шрифт:
— Кстати, а в чем именно заключается та порча, которую чагрин наводит на домашних животных? — поинтересовался дядюшка. — Не помешало бы знать для общего развития.
— Ну, — начал брат Титус, — прежде всего надо сказать, что чагрин питается молоком, высасывая его у коров и кобыл вместе с кровью. Это у чагрина, так сказать, самое любимое блюдо, которое он не променяет ни на что. Бедные животные в тот момент находятся под таким мощным негативным воздействием этого милого ежика, что не в состоянии оказать ему хоть какое-то сопротивление, а после нападения настолько ослаблены кровопотерей, что начинают всерьез болеть. Проще говоря, наш колючий приятель накладывает на них что-то вроде порчи. Естественно,
— Так откуда в Запретных землях коровы и кобылы?
— Спросите у меня что полегче… — вздохнул брат Титус. — Похоже, в здешних местах по ночам чагрин питается молоком других существ, которых сумеет отыскать — другого варианта я предположить не могу. Говорю же — здесь, на этих землях, цыганский еж каким-то образом приспособился к жизни в замкнутом пространстве. Правда, не знаю, к чему это приводит тех бедных животных, на которых чагрин положит глаз.
— А что такое?
— В тех человеческих селениях, куда по ночам забирается цыганский еж, дело обычно происходит так: если чагрин пройдется своими лапами по коровам, лошадям, или какому другому скоту, или же просто заберется на них (что, кстати, он очень любит), то шкуры этих несчастных животных уже к утру имеют самый ужасный вид, проще говоря, бедняги едва ли не начинают гнить заживо. Правда, цыгане умеют лечить испорченных животных, а иначе, увы, как не жаль, но с заболевшей животиной приходится прощаться самым кардинальным образом, то есть пускать ее под нож, причем мясо тех животных есть нельзя, его надо сжигать или закапывать в землю. В весьма отдаленных местах, где чагрины изредка еще встречаются, помощь цыган оказывается просто незаменимой.
— Надо же… — вздохнула Абигейл. — А мне этот чагрин, несмотря на его размеры, показался таким милым и забавным!
— Ну, это дело вкуса… — подал голос брат Белтус. — Один мой старый знакомый, выйдя в отставку по состоянию здоровья, стал разводить цветы в своем небольшом саду. В общем, садоводом заделался. Так вот, больше всего ему нравится растение аконит, или борец-корень, который очень ядовит, а приятель самыми разным сортами аконита засадил чуть ли не треть сада, хотя прекрасно понимает, что с этими растениями нужно обращаться как можно более осторожно. Моему бывшему сослуживцу уже не раз советовали выкинуть эти красивые, но ядовитые растения, а он все упирается. Люблю, говорит, этот цветок, он сердце радует, и выглядит не как сладкая розочка, а как растение для настоящих мужчин! Как видите, в жизни бывает и такое…
— Кто ж спорит, бывает… — Андреасу хотелось спросить о другом. — Скажите, а эти два нага, которые напали на нас, они вам ничего не сказали?
— А то как же, успели нам кое-что прошипеть… — с досадой произнес дядюшка. — Оказывается, сейчас на наши поиски кинуты немалые силы. Эти двое были одними из тех разведчиков, которым было велено выследить сбежавших, то есть нас, и сразу же сообщить командирам о том, где находятся эти наглецы, то есть мы. Если я правильно понял слова этих двоих, то весь берег наги условно разделили на секторы, и в каждый послали по парочке хвостатых с приказом тщательно обследовать берег в поисках следов сбежавших людей. Вот нас и выследили. Тем не менее, знаете, в чем нам повезло? В том, что наги по-прежнему не воспринимают людей как равную силу, и до сей поры уверены, что едва ли не в одиночку могут справиться едва ли не с десятком чужаков, которые приходят сюда, в Запретные земли. Вот и эти двое молодых олухов решили, что им не следует тратить время на возвращение назад с сообщением, что напали на след беглецов. Эта парочка решила, что без особых сложностей управится со всеми нами, и, словно триумфаторы, всей толпой
Тут беглецы вышли к руслу пересохшего ручья, по дну которого струилась тонкая нитка воды. Андреасу невольно вспомнились слова Нарлы о том, что ее соплеменники любят передвигаться по Запретным землям в глубине речушек и полноводных ручьев. Счастье, что этот мелкий ручеек почти пересох, и здесь вряд ли будут ползать наги.
— Хорошо, что мы не стали передвигаться ночью, когда под ногами почти ничего не видно… — дядюшка кивнул на несколько довольно глубоких ям неподалеку от ручья, которые уже стали осыпаться и поросли травой. — Провалился бы кто из нас в одно из этих отверстий — и последствия были бы самые печальные: или шею б свернули, или сломали ноги, а то и позвоночник повредили. Между прочим, таких вот следов деятельности человека тут хватает. Понимаете теперь, почему в здешних местах по ночам не следует ходить?
— Что это? — спросил Андреас, глядя на ямы. Думай, не думай, но в свое время тут явно кто-то хорошо поработал лопатой.
— Перед нами результаты труда старателей, скорей всего, тех самых, что поставили шалаш на поляне… — пожал плечами дядюшка. — Уж не знаю, что они тут искали, только долго их поиски не продлились. Судя по всему, парни едва принялись за работу, когда их остановили, и мы можем только предполагать, кто мог это сделать.
— Наги?
— А кто же еще? Если бы напали звери, то на этом месте, или на той же поляне осталось хоть что-то из вещей старателей. Мы же не нашли даже осколка глиняной кружки. Значит, людей отсюда увели, причем вместе со всем их имуществом. С логической точки зрения все верно: если даже сюда позже и придут люди, то они ничего не заподозрят: ну, останавливались тут старатели когда-то, но не задержались, перешли в другое место…
— Ой, смотрите, ягоды! — Абигейл только что не бросилась к невысокому кустику, сплошь покрытому крупными синеватыми ягодами. — Кажется, это жимолость, и она сладкая…
— Принцесса, стойте! — голос брата Белтуса звучал довольно резко. — И вообще, господа хорошие, вам не помешает запомнить, что здесь, в Запретных землях, не всегда стоит доверять своим глазам, и, знаете, почему? Просто очень многие из, казалось бы, знакомых растений тут ядовиты, так что лучше не дотрагивайтесь до этих ягод.
Небольшой отряд двинулся дальше, только все одно после слов девушки о ягодах каждый из людей понял, как сильно он проголодался. Надо же, после схватки с нагами о еде никто не думал, а сейчас у каждого от голода просто-таки засосало под ложечкой.
— Брат Белтус, так что же, ничего из растущего здесь есть нельзя? — не выдержал дядюшка.
— Почему же, кое-что можно… — отозвался тот. — Например, можно безбоязненно употреблять в пищу плоды, которые поклевали птицы — они хорошо чувствуют, что годится в пищу, а что нет. Есть некоторые лекарственные растения, которые людям очень полезны — их тоже можно есть. Если я их увижу, то вам укажу. Что же касается всего остального, то лучше воздержаться, здоровее будем.
— Я все это понимаю, — согласился дядюшка. — Только вот желудок требует своего, и он, зараза, никаких доводов рассудка слушать не хочет.
— Положимся на волю Небес… — вздохнул брат Белтус. — Если они помогли нам уйти с того проклятого остова нагов, то на голодную смерть точно не осудят…
Люди шли без остановки еще часа два. Надо сказать, что кое-где заросли были настолько густыми, что дорогу проходилось едва ли не прорубать. Переплетенные ветви деревьев, высокий кустарник, густая трава с широкими колючкам по краям, которая цеплялась за одежду людей — все это заметно сдерживало продвижение. Было понятно, что если здесь и проходили люди, то давно, да и было их совсем немного — место уж очень отдаленное от монастыря.