Тени забытых земель
Шрифт:
Тем временем дядюшка продолжал:
— У кого еще есть оружие — бросаем в зверя! И всем рассредоточиться! Ни в коем случае не подпускать его к себе!
Однако и зверь не дремал. Несмотря на свои тяжелые рога и торчавшие в теле ножи, он кошачьим движением перекатился с боку на бок, вновь встал на ноги, и снова кинулся на людей. Кажется, объектом его нападения был дядя Эдвард: анталоп как-то сразу понял, кто является старшим в этой группе людей, и кого ему стоит остерегаться в первую очередь. Странно: любой другой хищник в первую очередь пытается захватить того, кто слабей, а этот зверь невесть отчего нападает на сильного. Похоже, такой выбор является что-то вроде соперничества, схватки на равных, или же утверждения собственного превосходства. Наверное, именно потому зверь и пытался накинуться на дядюшку Эдварда, и если бы люди вновь не бросили ножи в анталопа, то зверь вполне мог бы дотянуться до тела человека.
Пусть в этот раз до анталопа долетели всего лишь два ножа, но этого оказалось достаточно, и яростный рев зверя сменился визгом боли. Для этого были все основания: один из двух брошенных ножей вновь лишь чуть оцарапнул тело, зато второй вошел в тело наполовину, всерьез повредив левую ногу. С такой раной особо не попрыгаешь… К тому же в этом животном и без того сидели три ножа. Вряд ли с такими ранениями зверь долго протянет, но пока что он был полон сил и ярости.
Анталоп вновь упал на землю, поднялся, но вынужден был остановиться, в бессильной ярости ударяя хвостом по своим бокам. Зверь был совсем не глуп, и сообразил, что с этой двуногой добычей лучше не связываться, тем более что торчащие в его теле ножи уже давали знать о себе пронзительной болью. Понимая, что именно причиняет ему такие страдания, анталоп дотянулся до одного из ножей и зубами сумел вытащить его. Из раны тут же хлынула кровь, что, естественно, никак не могло улучшить состояние зверя. Какое-то время анталоп яростно рычал, глядя на стоящих людей налитыми кровью глазами, но все же решил, что для него будет лучше отступить: сейчас не до нападений, надо попытаться избавиться от железа в теле, а заодно следует и зализать раны, иначе можно быстро истечь кровью. К тому же в здешних местах всегда хватало тех, кто даже не придет, а примчится на запах только что пролитой крови…
И все же еще какое-то время зверь и люди еще смотрели друг на друга. Конечно, анталопу давно следовало бы отступить, но он не привык этого делать: быть побежденным — не для него. К тому же зверю никак не хотелось уходить от этой добычи, до которой он даже не сумел дотянуться, а она смогла нанести ему немало ранений: к сожалению, для сильно хищника осознать подобное, и смириться с этим было крайне сложно.
Кто знает, возможно, анталоп повторил бы свою попытку нападения, если бы не брат Белтус. Достав свой последний нож, он бросил его в зверя, только тот к этому времени уже был настороже и рогами отбил летящий нож. Повернувшись к монаху, хищник, у которого от слепой ярости едва не застилало глаза, хотел, было, наброситься на него, но возобладала все же разумная осторожность и вполне обоснованное опасение за свою жизнь. Взревев еще раз на прощение, анталоп развернулся, и побежал прочь, прихрамывая, и оставляя за собой на траве яркие капли крови.
— Надо же, ушел… — в голосе брата Титуса было куда больше удивления, чем радости. — Я на подобное развитие событий даже не рассчитывал…
— Вряд ли мы сумели б его победить, если бы этот зверь не тянул так долго, рыча и стараясь запугать нас… — помотал головой Андреас.
— Сдохнет ведь… — брат Белтус все еще смотрел в ту сторону, куда убежал анталоп. — Как пить дать, вдохнет! Жаль… А рога у него, скажу я вам, знатные!
— Если бы кто-то из нас оказался на этих рогах, то вряд ли в полной мере сумел бы оценить их красоту… — буркнул дядюшка. — Не ожидал, что мы сумеем так легко отбиться от этого зверя.
— Брат Андреас прав: если бы анталоп напал на нас сразу, то, скорей всего, мы бы ничего не сумели сделать… — брат Белтус все еще всматривался в чащу. — Но этот зверь, вместо того, чтоб атаковать, очень долго запугивал всех своим грозным рычанием. Вообще-то все правильно: неопытный человек от таких устрашающих звуков сразу теряется и впадает в панику, затем бросается в бегство, а анталопу только того и нужно. Ему ничего не стоит догнать удирающую добычу и ударить ее рогами в спину. Жертва наверняка оказывается насаженной на рога, и уже никуда не денется.
— А вот я так и не могу понять, как старатели могли так долго находиться в столь опасном месте, там, где обитает подобное существо… — недоуменно пожала плечами Абигейл. — Ведь не привязаны же они были друг к другу! Люди уже знали об этом звере, имели представление, насколько он опасен, ловушек понаделали, самострелы ставили… Почему же они не ушли из этого опасного места? Жизнь ведь куда дороже того, что можно извлечь из выработок!
— Ну, положим, в Запретных землях опасность находится повсюду… — философски изрек дядюшка. — И потом, очевидно, старатели рядом с местом своей стоянки добывали нечто очень ценное и в немалых количествах, раз предпочти рисковать… Так, пошли быстрей отсюда, и нам стоит прочитать про себя пару молитв ко всем Светлым Богам в благодарность за то, что мы остались живы…
Снова дорога по лесу, то есть надо продираться сквозь кусты, обходить завалы, уклоняться от хлещущих веток, постараться не споткнуться о торчащие из земли корни или не оступиться в небольшой ямке, скрытой под слоем мха… Вдобавок люди старались лишний раз не разговаривать, а вслушиваться в окружающие звуки — мало ли кто мог приближаться к небольшому отряду. Да и раненый анталоп как бы не вздумал отправиться в погоню…
Тем не менее, следовало радоваться хотя бы тому, что беглецы уже миновали болотистые места. Конечно, опасность от этого не становилась меньше, но хотя бы можно было не опасаться нападения жутковатых болотных тварей, которых, по словам брата Белтуса, там должно водиться просто немеряно.
Когда же в полдень люди остановились на отдых, то брат Белтус вздохнул, потирая ушибленную ногу:
— Надо же: на воздушном шаре вглубь Запретных земель мы долетели быстро, а вот чтоб выбраться отсюда назад, надо топать и топать…
— Ничего, потопаем… — усмехнулся дядюшка. — А потом и до нужного места дотопаем, тем более, что значительную часть пути до монастыря мы уже прошли.
— Хм, а ведь и верно… — протянул брат Титус. — Отмахали мы уже ой как немало, и если так же будет дальше…
— Не сглазь! — оборвал его брат Белтус. — Мало ли что…
После недолгого отдыха люди вновь отправились в путь. Окружающий лес постепенно менялся, хвойных деревьев становилось меньше, а их место занимали самые разные лиственные. Не раз между стволов мелькали какие-то животные, которых было сложно рассмотреть, но, к отряду они, по счастью не приближались, из засады тоже никто не набрасывался, так что беглецы шли без особых задержек.
Еще час пути по лесным чащобам — и люди вновь вышли к брошенной стоянке. Судя по всему, она тоже оставлена не так давно. Десятка полтора землянок, пара шалашей, которые были изготовлены не из веток, а из бревен, большой железный котел, валяющийся на земле…Конечно, можно было бы идти дальше, но беглецы, скорей уже по привычке, решили обойти брошенный лагерь, тем более, что так они поступали почти всегда, когда встречали такую вот стоянку, оставленную людьми.
Андреас проверял уже третью по счету землянку, когда понял, что дверь в нее не только не открывается, но еще и заперта изнутри, и все попытки открыть эту наглухо закрытую дверь оказались безуспешны. После условного сигнала, который подал молодой человек, к нему подошли остальные беглецы. К тому времени были уже проверены все остальные землянки, и везде людей встречало одно и то же: разгром и пустота… Неужели за этими дверями есть кто-то живой?
Новые усилия открыть запертую дверь, так же как и попытки достучаться или отозваться, закончились ничем. Что ж, вполне может оказаться и такое, что некто раненый умудрился спрятаться в землянке, закрыл за собой дверь, и немногим позже там скончался…