Тени забытых земель
Шрифт:
— Это я могу понять, тем более что та милая девушка, какой ты казалась ранее, мне тоже очень нравилась. Но ты привязала меня к себе еще и магией, так? Только не стоит отрицать все напропалую, о подобном колдовстве мне уже говорили знающие люди.
— Лишняя предосторожность никогда не помешает… — усмехнулась Нарла. — А разве ты был в претензии?
— А зачем ты стремилась выйти за меня замуж? Для чего хотела войти в нашу семью?
— Ты мне надоел со своими вопросами! — Нарла кивнула головой в сторону двери. — Иди и подумай над тем, что я тебе предложила: или жизнь, или костер.
— И все же, как ты оказалась здесь? Как сумела миновать горную гряду?
— Ты интересуешься не тем, чем надо. Перед тобой стоит любящая женщина, а твое любопытство касается совсем иного. Странно…
— Тогда у меня последний вопрос: для чего ты сделала так, что я едва не умер после твоей предполагаемой кончины? Проше говоря, ты магически полностью привязала меня к себе. Ведь если бы с меня вовремя не сняли наведенное тобой колдовство, то к этому времени я был бы уже мертв…
— Почему? — Нарла улыбнулась странной улыбкой. — А разве непонятно? Ты мне очень понравился, более того — я тебя люблю, и отдавать хоть кому-то другому как ранее была не намерена, так и не собираюсь это делать сейчас. Или ты будешь со мной, или ни с кем! Я знаю, что после нашего расставания ты не встречался ни с одной женщиной, и это прекрасно! А еще тебе не помешает знать, что нагини очень ревнивы, и я в этом смысле не составляю исключения… Конечно, сейчас ты еще не пришел в себя от неожиданности, очень сердит, цепляешься к каким-то мелочам и держишься за устаревшие предрассудки, но все это пройдет и мы опять будем вместе. Я не привыкла отдавать свое кому-либо другому.
— Я, вроде бы, не твоя собственность.
— Все в этом мире относительно, мой милый, все относительно…А пока подумай обо всем, о чем мы с тобой говорили. У тебя есть время до вечера.
Возвращаясь к своим спутникам, Андреас думал о том, что мужчинам, и верно, стоит быть разборчивей при знакомствах с дамами: увы, но есть реальная возможность познакомиться с такой вот змеей… Конечно, существуют любители подобных пресмыкающихся, только большинство людей к ним не относится.
Глава 8
— Н-да, надо признать, мы узнали от тебя немало интересного… — дядя Эдвард холодно усмехнулся. — Тут с налету все сразу не решишь, и для начала все имеющиеся у нас факты и сведения неплохо бы разложить на составляющие. Несколько мне помнится, эта девица (или как там ее правильно называть, эту невесть каким образом выжившую змею с ногами) примерно с середины следствия и едва ли не до самой казни находилась в застенках инквизиции…
— А почему ее туда не поместили с самого начала? — мрачно поинтересовался брат Белтус. — Расследование еретической греховности как раз их занятие. Как говорится, в одну руку — молитвенник, в другую — щипцы для допроса, да еще и святой водичкой допрашиваемого не помешает сбрызгивать время от времени…
— Все дело в том, что вначале ее с братцем все же повязали обычные стражники… — пожал плечами дядюшка. — Кто ж знал, что эта парочка окажется не простыми авантюристами, а кое-чем похуже? Ожерелье, выявляющее нечисть, при аресте и по дороге до темницы и так не дало возможности им ни сбежать, ни воспользоваться колдовскими чарами. И потом, в тюрьме тоже есть особые кандалы, в которых держат таких вот… существ. Я не спорю: инквизиция требовала отдать себе этих колдунов едва ли не с момента их задержания, но стража упиралась, не теряла надежды самолично раскрутить это дело. Увы, но это им оказалось не по зубам: девица небезуспешно пыталась задурить головы тюремным охранникам, а ее братец (или кем он там ей приходился) постепенно стал едва ли не подчинять себе стражников. В общем, ближе к середине следствия стало понятно, что задержанных стоит как можно скорей отдать инквизиции.
— Подальше от греха… — хмыкнул брат Белтус.
— Можно и так сказать… — покладисто согласился дядюшка. — С той поры эта пара не покидала стены инквизиции, вернее, тюремного застенка инквизиции, за исключением того времени, когда их вывозили для суда.
— А что эта парочка сказала при допросах? — поинтересовался брат Якуб. — Я имею в виду, кто они такие, и откуда…
— Я думаю, у них обоих уже была заранее продумана нужная легенда, которой они придерживались до конца… — вздохнул дядя Эдвард. — Дескать, такими себя помнят с самого детства, воспитывались в невесть каких дальних странах у какого-то колдуна, ничего не знают и не помнят, ну и так далее, и все в таком же духе. Что же касается предполагаемой свадьбы с принцем Адрианом, то тут, дескать, любовь, соединение душ и все такое прочее… Ясно, что правды они так и не сказали, и потому дорога на костер для них, можно сказать, была просто-таки вымощена…
— Вы хотите сказать, что инквизиция на допросах так ничего и не добилась? — недоверчиво спросил брат Якуб. — Да они могут заставить признаться кого угодно и в чем угодно! Уж мне-то подобное хорошо знакомо!
— Ну, иногда все же случается такое, что находит коса на камень… — дядюшка чуть развел руками — От своих первоначальных показаний арестованные не отклонялись ни на букву, упорно долдонили одно и то же: ничего не знаем, ни в чем не виноваты, все само собой получилось… Ну, а дальше все просто: если колдуны и ведьмы упорствуют, то они объявляются еретиками, и передаются светскому суду с пояснением, что святая церковь тут ничего не может сделать, чтоб загладить прегрешения виновных. Более того, она также не в состоянии достучаться до их заблудших душ, и потому эти грешники должны быть наказаны по их заслугам. Проще говоря, костер… Так вот, что касается этой девицы, то должен сказать, что утром, в день назначенной казни, я видел ее в стенах инквизиции, и потому из тех застенков она выйти никак не могла. Почему? На то она и тюрьма инквизиции, где все предельно строго, а заключенные постоянно находятся под должным и неусыпным надзором. Постороннему человеку, или же не имеющему при себе особого пропуска, туда не войти, и уж тем более он не сможет выйти оттуда. И потом, в тех застенках несут службу столь крепкие в своей вере люди, что их вряд ли можно соблазнить блеском золота.
— Она сказала мне… — покачал головой Андреас, — что спасти можно было только одного, и потому выбрали ее. Кроме того, у ее брата к тому времени были уже переломаны ноги, и вывести его из тюрьмы было проблематично. То есть она едва ли не прямым текстом мне сказала, что ее сумели освободить именно из застенков инквизиции. Возможно, она просто проговорилась, а может, все еще переживает гибель брата, и потому словно пытается оправдаться перед собой…
— Ты ей верь больше… — ухмыльнулся Ланьеж. — В глаза тебе смотрит, врет и не краснеет.
— Бред! — отрезал брат Белтус. — Я не очень хорошо отношусь к святой инквизиции — уж очень они любят совать свои любопытные носы во все щели, и зудеть над ухом о праведности и покаянии! но те, кто там служит, не будут пачкать свои руки о грешное золото.
— То есть в то, будто некто сумел подкупить стражу — в это сложно поверить? — не мог успокоиться Андреас.
— Сложно поверить в то, что можно подкупить кого-либо из тех тюремщиков, кому доверено охранять заключенных в застенках инквизиции… — поправил дядюшка. — А вот что касается нашей стражи — тут все куда проще и приземленней, и потому я грешу на них…