Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами]
Шрифт:
Монастырь был обнесен стеной и имел внутренний дворик с фонтаном и пальмовыми деревьями. Монашки крестились перед ним и бежали дальше по своим делам. Какое-то время я стоял, бросив сумки у ног и поражаясь потрясающему зрелищу. Теперь сомнений не было – я упустил свое призвание. Я должен был стать монашкой. Может, мне разрешат присоединиться к ним? Я мог бы открыть теннисный кружок. Все, о чем я попрошу, – это освободить меня от молитвы в шесть утра, я бы с большим рвением молился после завтрака.
– Ваша комната – наверх и налево, – сказала сестра Анна-Мария с сильным французским акцентом, явно смущенная тем, как я глазел вокруг. – Мы закрываемся на ночь в девять.
В девять, хорошо. Придется сегодня пропустить посещение
В тот вечер я снова ужинал в ресторане, в котором был единственным клиентом. Я в одиночку помогал израильской туристической отрасли выжить. После кебаба, который придал мне смелости, я позвонил Фейсалу, менеджеру «Маккаби» из Кфар Каны. Я нервничал. Если Фейсал мне откажет, жизнь станет действительно трудной. Мой мобильный связался с его мобильным, и со слабым сигналом наш разговор напоминал перекрикивание через каменную стену толщиной шесть футов. Мы повторяли все по четыре раза, и все равно никто ничего не понимал. Спасибо, Господи, за мобильную связь. Насколько я смог понять, Фейсал не был настроен враждебно и даже пригласил меня на утреннюю тренировку. Эта новость была бы вдвое приятнее, если бы сигнал не пропал до того, как я успел выяснить, где тренировка будет проходить. Ну, ничего, что-нибудь придумаю.
Я вернулся в монастырь в 8.59, не тратя время на свободе зря, и пошел выпить чего-нибудь горячего в месте, которое называлось общей гостиной и кухней. Здесь я познакомился с двумя японскими ребятами и французом по имени Жан. Японцы не слишком хорошо говорили по-английски, а тан не говорил ничего умного. Сочетание этих двух факторов сделало для меня двадцать минут общения мучительными. Говорят, что если на чайник просто смотреть, он никогда не закипит (но по своему опыту я знал, что это правда, если не нажимать на нем маленькую кнопку сзади), и, боже, как же я смотрел на этот чайник. Оказалось, что все трое моих новых приятелей были религиозными паломниками, которые старались везде, где только можно, вставить фразу из Библии, а Жан – тот вообще вещал с охренительным энтузиазмом. Он был довольно славным малым и, надо отдать ему должное, угостил меня печеньем, но в ответ мне пришлось вынести историю о том, «как он нашел Бога». Однако сделка была честной, а печенье – вкусным. Пожалуй, это и все, на что я мог надеяться в плане развлечений в этой поездке. Да ладно тебе, просто делай то, зачем ты сюда приехал, твердил я себе. В конце концов, приближалась встреча с настоящим Спыну.
В Евангелие от Иоанна говорится, что именно в арабской деревне Кфар Кана, она же Кана Галилейская, Иисус совершил свое первое чудо – превратил воду в вино на свадебном пиру. Такой трюк всегда включит вас в список приглашенных.
– Кого нам пригласить?
– Ну, хорошо бы Иисуса. Он милый парень. И отмени тот заказ из винного магазина.
Мое чудо, хоть и малое по сравнению с этим, все же достойно упоминания. Выйдя из автобуса, на который сел в Назарете, я стоял посреди пустынной главной улицы Кфар Каны, не зная, что делать дальше, а потом напротив меня припарковалась машина, из нее вышел молодой человек и направился к хлебному магазину за моей спиной.
– Простите, – спросил я, – но здесь поблизости нет футбольного поля?
– Д почему вы спрашиваете? – ответил он.
– Потому что я должен туда попасть.
– Я тоже туда, подождите, я отвезу вас.
Парень оказался Уасимом, одним из футболистов «Маккаби» из Кфар Каны, и ехал на тренировку. Пусть я не превратил воду в вино, но для новичка не так плохо.
То, что было потом, разительно отличалось от моего прежнего молдавского «футбольного опыта». На стадионе Уасим представил меня симпатичному на вид парню Майвану.
– А, Тони, рад познакомиться. Фейсал говорил, что ты придешь. Добро пожаловать.
Майван – бывший игрок, который стал генеральным менеджером клуба. Он был таким обаятельным и дружелюбным, что я решил – он мой герой.
– Не хочешь чая? – спросил он.
Чая. Мне предложили чая. Никто в молдавском мире футбола ни разу не предлагал мне чая.
– О, да, пожалуйста, Майван. С удовольствием выпью чашечку.
Молодого паренька послали за чаем, и, когда он вернулся, я гордо взял чашку в свои руки. Каждый глоток был подтверждением того, что я среди друзей. Меня представили Баруху, крупному мужчине, чья фигура придавала его спортивному костюму дополнительный объем. Он был молдаванином и агентом Марина Спыну и Сергея Нани. Его невероятная работа заключалась в упрощении передвижений футболистов из Молдовы в Израиль. Полагаю, его компания называлась «Трансферы в пустыню». Я рассказал о том, как я оказался здесь, на стадионе клуба второго дивизиона израильского чемпионата, и он от души посмеялся, особенно при упоминании о пении гимна голышом.
– Так ты играл с Митеревым? – спросил он.
– Да, он вообще-то был первым.
– И с Тестимициану?
– Да.
– Я пытался перевезти его сюда. А с Шишкиным?
Наш разговор и далее протекал в том же русле. Неожиданный приезд эксцентричного англичанина дал Баруху возможность вспомнить о стране и друзьях, которых он там оставил.
– Думаешь, Марин согласится сыграть со мной в теннис? – осторожно спросил я.
– Не вижу причин, почему нет. Ты знаешь, что он не говорит по-английски?
– Да, и я подумал, не мог бы ты выступить переводчиком?
– Без проблем.
Майван пришел еще с одной чашкой чая. Мне здесь нравилось.
Совершенно случайно настоящий Спыну не слишком отличался от фальшивого. Тот же рост, тот же цвет волос и схожие черты лица. Вот если бы его теннис ни шел ни в какое сравнение с мастерством «липового» футболиста, я был бы вполне счастлив. Барух представил меня, и со мной поздоровались с уже знакомым сочетанием смущения и робости. Это подсказало, что ни Спыну, ни Сергей Нани не слышали обо мне ни слова. Видимо, для молдавских футболистов англичанин, который месяцами ездил по миру в погоне за ними, не был такой уж любопытной новостью. Они не болтали по телефону с коллегами, чтобы обсудить последние сплетни. Молдавский футболист говорит только то, что необходимо, а затем спешит заняться делами насущными с покорным стоицизмом.
Барух объяснил Марину, чего от него хотят, игрок выслушал и послушно кивнул.
– Он сыграет с тобой завтра утром, – уверенно сказал Барух.
– Потрясающе. Где?
– В Назарете. Он там живет. На самом деле, если хочешь, можешь поехать сейчас с Марином и Сергеем, они подбросят тебя до отеля.
Вообще-то до монастыря, но я не стал поправлять.
– Отлично.
Итак, я уехал со стадиона в машине с двумя молдавскими футболистами, за несколько часов добившись большего, чем за две недели в Молдове. Майван подарил мне шарф и вымпел «Маккаби» из Кфар Каны и пригласил в качестве почетного гостя на ближайшую игру. Я долго его благодарил и пообещал сделать все, что в моих силах, чтобы прийти. Я не смог сказать ему, что к тому времени уже вернусь в Англию. Я искренне сожалел о том, что у меня не будет времени получше узнать этих людей. Они выказали искреннюю доброту и желание помочь. Надеюсь, они выиграют кубок.
Думаю, Марин не ожидал снова узреть своих товарищей по команде, с которыми играл на «Уэмбли», да еще в таком виде, и посмеивался всю дорогу в Назарет, когда я показывал ему на маленьком экране своей камеры, как мы играли в теннис. Теперь он собственными глазами видел, что я не вру. Он, должно быть, ощутил облегчение, узнав, что я в самом деле объехал весь мир в погоне за молдавской национальной сборной, то есть что я не просто псих, преследующий симпатичных ребят спортивного телосложения.