Теория газового света

Ландер Екатерина

– Берем вещи и на выход! – донесся спереди громкий голос сопровождающей.

Бультерьериха (Кирилл забыл ее настоящее имя) любила обращаться к нему во множественном числе, если нужно было обратиться к нему, словно рядом постоянно был кто-то еще. Кто-то, чье общество нравилось сопровождающей гораздо больше, чем общество мальчика.

– Что копаемся? Ну-ка! – сдержав обреченный вздох, женщина протиснула свою обширную фигуру в тесный проход, в полумраке нащупывая на полке вещи. – Давай! – снова требовательно повторила она.

На улице, в пятне света возле ворот, стояли двое.

Первой

была высокая женщина постбальзаковского возраста с темными, волосами, зализанными сзади в высокий гладкий пучок.

Скуластое лицо с волевым подбородком казалось навеки застывшем в помеси безразличной холодности и непробиваемой строгости. Остальные черты только подчеркивали создаваемое впечатление: идеальная осанка, покатые плечи и крепкие, жилистые ноги в узконосых туфлях-лодочках.

Черная юбка сидела на даме в обтяжку, светло-розовая блузка с бордовым жабо казалась безукоризненной в каждой блестящей атласной складочке. Своим сдержанным видом женщина походила на училку из какой-то очень крутой гимназии, куда Кириллу путь заказан.

Худая девчушка лет двадцати, волнительно мнущаяся с ноги на ногу рядом, выглядела по сравнению с непрошибаемой дамой кудлатым щенком. На ней было то ли платье, то ли ночнушка – под пестрым, «деревенским» халатом не разберешь. Девушка щурилась на свет фонаря, пряча зевки. Она продрогла и тщетно пыталась согреть дыханием ладони.

– Быстрее, чего замер!

Бультерьериха подгоняла Кирилла окриками, больше похожими на короткие команды, и голос ее не казался раздраженным или злым, но был низким, грубым, с помесью старательно сдерживаемой раздраженной усталости, которая, казалось, въелась в нее целиком, от похожей на халу, залитой лаком прически до каждого шва на потертом болотно-зеленом жилете.

Еще в первой встрече Кирилл понял, что с такими не шутят. Им повинуются.

Сомнения шевельнулись в груди, но Кирилл подавил его, напоминая себе: происходящее только к лучшему. Потому он снова окажется дома и забудет обо всем необычном, как о страшном сне.

Девчушка дружелюбно улыбалась, стараясь выглядеть милой. Было в ее улыбке что-то вымученное. И сочувственное одновременно.

За их с дамой спинами вырастали светло-бежевые стены приземистого корпуса. К крыльцу от парковки тянулась асфальтированная дорожка. Окна были темны, и Кирилл не разглядел, сколько в здании этажей.

Они зашли внутрь с бокового входа, зашагали по длинному коридору. После долгих часов неподвижной дороги ноги затекли и онемели. Кирилл едва переставлял ими.

В конце коридора горела квадратная потолочная лампа, но этого было мало, и время от времени появляющиеся в стенах прямоугольники дверей казались темными провалами в никуда. За исключением одной, из-под которой сочился тонкой полоской яркий теплый свет. Туда они и направились.

…Кабинетом директора оказалась маленькая комнатка, до потолка заваленная разнокалиберным барахлом. Очень светлая. Казалось, кто-то обронил на пол тонкую швейную иглу и теперь пытался осветить в помещении каждый угол. Нагретые лампы тихо потрескивали, напоминая притаившихся в кустах сверчков. От них шел густой, тяжелый

жар.

За заваленным бумагами столом сидела тучная женщина в темно-синем пиджаке, застегнутом на все пуговицы. Посреди канцелярского хлама вокруг нее гордо блестела табличка. «Директор Н.К. Угробова». Круглые пуговицы отливали розово-фиолетовым, в тон уложенным чернильно-бордовым волосам, и казалось, именно они – единственная яркая черта в ее образе.

Маленькие, близко посаженные глаза директрисы неясно сверкнули из-за прямоугольной оправы очков, когда она подняла глаза на вошедших.

Бультерьериха с почтительным кивком передала директорше прозрачную папку с документами, сопровождавшими ее всю дорогу, и вместе со строгой дамой беззвучно ретировалась к выходу. В тесной комнатке, безвкусно высветленной желтым светом ламп, сразу стало слишком свободно, даже пустынно.

Кирилл осторожно разглядывал ее со стороны.

Директриса не выглядела ни угрюмой, ни злой, скорее, на чем-то сосредоточенной, но пухлое, с большими щеками, лицо казалось жестким, составленным из одних только острых углов, хотя в действительности оно было почти идеально круглым.

Она деловито перебирала извлеченные из папки листы толстыми, похожими на засахаренный мармелад пальцами. Взгляд неторопливо скользил по черным напечатанным строчкам, изредка задерживаясь на какой-нибудь из них, потом снова перескакивал на другую, и голос, низкий, зудящий, неслышно бормотал себе под нос.

Имя. Фамилия. Фактический адрес. Дата рождения. Полный возраст.

Она задавала вопросы, но ей не требовались ответы на них. Только угрюмый голос накатывал волнами. От этого монотонного, равномерного гудения нестерпимо клонило в сон. Только молоденькая девушка, все еще остававшаяся в кабинете, вся подобралась, подтянулась в напряженном ожидании. В тишине между накатами низкого голоса слышалось, как она нервно щелкает пальцами.

– Юлия, – темные глазки на красном лице директрисы холодно блеснули. – Проводи нашего подопечного в его новую комнату и покажи кровать.

И снова его, сонного, схватили за руку и торопливо потянули куда-то.

Темнота за пределами раскаленной комнаты облепляла мокрым полотенцем. Если еще минуту назад Кириллу казалось, что он плавится от душной жары, то за два коротких коридора успел продрогнуть с ног до головы.

Центральное освещение не работало, но у девушки была своя лампа – старинная керосинка с закопченным стеклом. Кирилл давно не видел таких. Кажется, последний раз – во время школьной экскурсии в краеведческий музей.

Еще один поворот, лестничный пролет, и Юлия наконец остановилась напротив ничем не примечательной двери. Таких тут был целый коридор.

Это был, по-видимому, последний этаж. Низкий потолок надвигался угрюмыми тенями, оплывая при каждом нервном подергивании старомодной лампы в руке девушки. Казалось, под ним затаилось в клубящей тьме большое живое существо.

– Не бойся, здесь с тобой все будет в порядке, – доверительно сообщила Юля, наклонившись и заглядывая Кириллу в лицо.

Впервые за их недолгое знакомство Кирилл сумел разглядеть ее.