Теория Хайма
Шрифт:
— Да будь ты проклята, тварь! — Прорыдала одна из несчастных, прижимая к своей груди пятилетнего сына. — Посмотри во что вылилось твое своеволие. Одна девушка не стоит гибели тысячи! Защитница нашлась!
— Кто нас теперь спасет? — Крикнула другая.
— Кто спасет наших детей? Или наши дети не достойны спасения? А?!
— Какой дьявол наслал на нас эту чуму?! Откуда ты, дрянь, вылезла! Кто звал тебя! Кто просил твоей помощи?! За что ты вообще свалилась на наши головы!
В итоге гул, крики, проклятья слились в один поток, так что Ким уже не могла различить отдельные слова.
Император был удовлетворен. Сидя на возвышении, он смотрел на своевольную чужеземку, стоящую на коленях, точно зная, что в итоге добьется своего. Люди слабы. Не столько физически, сколько морально. Их легко сломать из-за их социальности. В виду того, что они животные, которые не в состоянии существовать
Наблюдение за этим процессом доставляло удовольствие. Девчонка больно ранила его самолюбие, потому он раздавит, ее опустив до уровня червей…
— Давайте, давайте! Громче, а то же ни черта не слышно! — Произнесла негромко, но отчетливо Ким, поднимая голову. Через мгновение она поднялась на ноги, вырывая запястья. Эдан кивнул, потому солдаты отошли на шаг назад, давай девушке распрямится с мучительным стоном. — Ну чего заткнулись? — А ведь действительно, Эдан даже не сразу понял, что рев жалких человеческих женщин, постепенно унялся. Они умолкли, словно озадаченные такой реакцией. — Ну давайте! Я одна, а вас сотня. Несчастных, бедных, угнетенных, у которых забрали отцов и сыновей. И мне вас чертовски жалко! И мне жалко вас не потому, что вы испытали потерю, а потому что вы убогие, слепые несчастные животные, в которых вас превратил ваш император. Вы что, ни черта не видите? Откройте глаза, поднимите головы. Вот он, кто убил ваших близких. Он сидит здесь, а вы кланяетесь ему и делаете то, что он говорит с радостью. Он сказал, фас — а вы лаете! Я плохая, да точно, и приперлась я сюда не по своей воле, уж поверьте. Я бы уже давно убралась к себе восвояси, хотя бы просто потому, что меня тошнит от вашей глупости и покорности. Вы как стадо овец, на вас прикрикнули, вы и побежали. Вы можете орать во всю силу своих легких о том, какая я дрянная и проклятая. Делаете из меня козла отпущения — вперед, меня это мало волнует. Я виновата в том, что попыталась защитить бедную девочку, отобранную у родителей? Вернуть им единственную дочь? Безусловно, грешная, каюсь… а хотя нет, погодите-ка. Я абсолютно не раскаиваюсь в содеянном. Я бы сделала это снова, даже зная последствия. Я бы сделала это просто потому что в отличие от вас понимаю, что это — не «традиция» и не «долг». Какая к чертям традиция?! Кто завел эту традицию? Кто вам сказал вообще, что вы ему что-то должны?! Это ваши дети, кто дал ему право забирать их у вас? И даже сейчас, когда именно он привел армию, расхитившую ваши дома и ваши земли, именно он сжег дотла ваш город, вы обвиняете меня. Опять же потому, что он сказал. Вы что подчиняетесь каждому его слову? С какой стати? Вы же люди! Это должно звучать гордо. Почему же здесь это звучит как синоним скота? Почему вы позволяете этому так звучать? Как получилось, что вы так опустились? И что нужно сделать еще, чтобы вы посмотрели на ситуацию трезво? Сколько еще детей у вас надо отобрать? А если бы это был твой ребенок? Если бы твою дочь приковали к той скале? — Крикнула Ким, тыкая пальцем в молодую женщину, прижимающую к себе дочку лет десяти. — Ты бы тоже посмотрела безразлично, покачала головой и сказала, что так нужно для блага и процветания. Благо и процветание, чтоб меня! Какое к чертям процветание? Вы своих собственных детей предаете, обманывая себя тем, что это во благо. Кому во благо? Может тому, кто уже никогда свою дочь не увидит? Вы, блин, можете посмотреть на себя со стороны? Включите мозг, люди, он вам Богом дан, чтобы вы им пользовались по назначению! — Ким горько усмехнулась, поведя плечами, чувствуя колкое жжение на коже. — Сегодня он забирает одну вашу дочь, завтра он может свободно прийти и забрать всех дочерей. И сказать при этом, что виновато глобальное потепление и парниковый эффект, а вообще, давно сложилась традиция такая, просто вы о ней не знали. А вы что? Вы просто согласитесь, и еще ручкой ему на прощание помашите. Вас используют, черт вас дери. Вы, что… не понимаете этого?! Вы как дойные коровы. И мне кажется, что я тут зря распинаюсь. Вас же все устраивает. — Девушка запустила пальцы в свои влажные волосы. После чего оглядела каменные лица людей, застывших в молчании. — А вы… — Кинула она солдатам, которые, кажется, тоже увлеченно ее слушали. — Убиваете своих собратьев, подчиняясь тирану. Я все сказала.
Наступившее молчание, которое наполнялось лишь звуком ее дыхание, никто не решался прервать. Ну кроме, естественно, его гребаного драконьего величества.
— Неплохо для последнего слова. — Улыбнулся он в итоге беспечно, отлично понимая, что ее слова может и произвели впечатление, но недостаточно сильное, чтобы сорвать оковы страха перед Древними. Перед ним. Люди всегда будут подчиняться сильнейшим, это заложено в их природе. — Неплохо для человека. И мне действительно нравиться это оружие. — Парень подогнул ногу, кладя арбалет на колено, упирая приклад в плечо, вновь наставляя оружие на девушку, которая упрямо смотрела вперед. Никаких надменно вздернутых подбородков или молений о пощаде. Она смотрела нахмуренно, явно боясь того, что сейчас произойдет. Но не сдаваясь. — Оставлю его себе после того, как твой труп привяжут к мачте моего главного корабля, и мы торжественно прибудем в столицу.
— А вот это видел?! — Пробормотала Ким, показывая неприличную комбинацию из пальцев правой руки.
Император с секунду выглядел озадаченным, а потом, хулиганисто улыбнувшись, нажал пальцем на курок.
Ким стиснула зубы, а ее глаза почему-то вопреки всему еще больше расширились. Стрела стремительно рассекала воздух, просвистела мимо уха, вонзаясь в солдата, стоящего за ней. Резкий треск и какой-то хлюпающий звук… Ким могла предположить, что бедолаге пробило горло. Под заливистый смех парня, девушка осела на пол, чувствуя как трясущиеся ноги уже не могут ее держать. Чудовище…
— Поразительная точность! — Воскликнул юноша, проводя пальцем по ложу арбалета. — Балор говорил, что он может стрелять и со ста шагов… О, смотрю ты растеряла свое красноречие. Ничего, думаю, дар почесать языком вернется к тебе после прибытия в столицу. — Парень соскочил с жертвенника, кидая арбалет одному из солдат, так же как и остальные ее вещи. — Женщин — в трюмы кораблей. До двадцати пяти — отдельно. Зайдем в Китанию, посмотрим сколько за них дают. Безымянную киньте к старухам, не кормить, давать только кружку воды в день. И лучше прикуйте ее. — Проходя мимо Ким, молодой император присел на корточки, беря ее за подбородок. — Мы и не таких укрощали. Как я и сказал, смерть для тебя будет слишком легким концом. А я добиваюсь совсем не этого.
Он легонько потрепал девушку по щеке, продолжая удовлетворенно улыбаться. После чего, с грацией гордого хищника прошел к выходу из святилища.
Ким же, не в состоянии подняться самостоятельно на ноги, продолжала смотреть в пол, пока грубые руки не вздернули ее, протащив мимо трупа солдата, из глаза которого торчала стрела. Вскинув глаза, исполненные откровенным ужасом, который ослабил ее так не вовремя, Ким уставилась в спину молодому императору, который теперь светился… гордостью? Он смотрел куда-то в сторону, в темный дальний угол церквушки. Он ведь кидал взгляд туда несколько раз за все время их беседы, и теперь Ким поняла почему. А еще она поняла причину этого странного жжения, которое теперь охватило все тело.
Пронизывающий, испепеляющий взгляд яростно-желтых глаз мельком прошелся по ней, задерживаясь на лице лишь на долю секунды. Неизвестный прервал зрительный контакт первым, отклоняясь от стены и уходя за молодым императором. Скрываемый непроглядной темнотой, которая, казалось, становиться еще более беспросветной и густой рядом с ним, он вышел, не давая себя разглядеть. Ким показалось, что юный император, который был ниже него на голову, и вообще казался рядом с ним еще больше субтильным, подождал этого мужчину. Надменный и бесчувственный, он хотел видеть его рядом. Даже больше, этот молодой дракон как будто испытывал к нему то чувство уважения, которое легко спутать с трепетом. И это заставляло задуматься над тем, каким монстром на самом деле был тот мужчина в черном.
Глава 10
Тошнотворно-соленый запах океана и прочих «радостей» подобных морских путешествий, наполнял темный трюм, забитый двадцатью женщинами в возрасте от двадцати пяти и до пятидесяти. Разбросанные по клеткам, несчастные пытались урвать глоток свежего воздуха, потому жались к узким щелям в досках. Некоторые из них безвольно привалились к решеткам, не издавая ни звука. Кто-то мертвым телом лежал на полу, явно желая просто забыться на пару часов, если повезет. Иногда шум океана наполнял жалобный тихий вой, вой женщин, еще не смирившихся со своей утратой.
С заведенными за спину руками, прикованная к столбу мачты, Ким сидела тут же, взирая на эти метания, думая над тем, как она жестоко солгала, когда сказала, что ей все равно.
Она осознавала степень собственной ответственности за гибель всех тех людей. Она прекрасно понимала, что если бы не ее «благородный» опрометчивый поступок, их родные были бы живы… навряд ли она сделала лучше, пусть даже открыла глаза некоторым из них.
— Аиша! Аиша! — Прокричала в бреду Веста.
Ким кинула взгляд на одну из ближайших клеток, находя глазами несчастную мать, голова которой покоилась на коленях женщины, утиравшей пот со лба и висков бредевшей кусочком ткани.