Теория и практика экспериментально-трасологических исследований неметаллического инструментария раннего железного века – средневековья (на материалах южно-таежной зоны Средней Сибири)
Шрифт:
Процентное соотношение функциональных типов, групп, категорий и классов позволяет выявлять основные, характерные, и, напротив, малозначимые и случайные отрасли хозяйства и виды деятельности древнего человека [Коробкова, 1987а; Волков, 2008]. Такие данные наиболее презентабельны и ценны при анализе массовых коллекций материалов поселений, вскрытых полностью или значительной площадью. Они позволяют судить о доле различных хозяйственных отраслей в палеоэкономике их населения. Это дает возможность не только раскрыть общие тенденции в развитии хозяйства, но и выявить локальную специфику, специализацию тех или иных поселений одной культурной общности, особенности адаптивных стратегий населения на разных культурно-хронологических этапах [Коробкова, 1994;
Таким образом, в результате систематизации экспериментально-трасологических данных и разработки функциональной типологии исследователь поднимается на еще более высокий уровень интерпретации и может перейти к реконструкции хозяйственных систем древности. Обязательным условием для этого является комплексность проводимых исследований. Все полученные на основе экспериментально-трасологического метода результаты должны быть согласованы с материалами как собственно археологических методов, так и смежных естественнонаучных дисциплин. При палеоэкономических реконструкциях должны учитываться стратиграфия и особенности планиграфического расположения находок, топография и геоморфология местонахождения поселения, данные фаунистического анализа, палеопочвоведения, геологии и минералогии, химико-технологических анализов артефактов и др. [Коробкова, 1994; 2004; Волков, 2007; 2008].
Описанные этапы и принципы экспериментально-трасологических исследований являются общепринятыми. Они были успешно использованы при изучении хозяйственных комплексов неолитических и энеолитических обществ Средней Азии [Коробкова, 1980; 1987а; 2001б; 2004], каменного века Северной Азии [Волков, 1999; 2000; 2007; 2008], финального палеолита – энеолита Восточной Европы [Галимова, 2007; Поплевко, 2007; Скакун, 2006] и др.
Каменный инструментарий раннего железного века – средневековья комплексным экспериментально-трасологическим исследованиям ранее не подвергался, поэтому специальная методика его анализа в трасологической литературе не приводится. Изучение орудий предыдущих периодов, в частности энеолита – бронзы, и отдельные функционально-трасологические определения предметов раннего железного века лишь наметили примерный круг вопросов, связанных с происходившими после каменного века изменениями в каменном инвентаре.
Тот круг проблем, с которыми столкнулись трасологи при его изучении, явился отправной точкой для проведения настоящих исследований автора. Было отмечено, что эпоха палеометаллов ознаменовалась появлением макрокомплекса орудий из крупных глыб, песчаников и сланцевых плит, которые начинают существовать параллельно традиционным типам инструментов из кремня [Коробкова, 1986; 2003; 2004]. Их возникновение связывают с появлением новых хозяйственных отраслей – металлургии и металлообработки. Несмотря на то, что человек начинает использовать металл для производства необходимых орудий, количество каменных инструментов, фиксируемых на поселениях того времени, во много раз превышает число орудий из металла [Коробкова, 1986, 2002, 2003; Ширинов, 1986; Килейников, 1984, 1999; Шаровская, 1992; 1994; 1999].
Г. Ф. Коробкова отмечала важное значение изучения орудий труда из камня для эпохи палеометалла, когда в производственной деятельности обществ используются металлические изделия, и показала определяющую роль экспериментально-трасологического анализа в этом процессе. На примере материалов энеолита – бронзового века Восточной Европы, Средней и Северной Азии Г. Ф. Коробкова доказала невозможность воссоздания технического потенциала населения без использования данного метода, поскольку присутствие некоторых важных отраслей хозяйства выявлялось только по микроследам износа на каменных орудиях [Коробкова, 2003].
В эпоху палеометалла происходят изменения втехнике обработки каменных орудий. Ретуширование постепенно уступает место пикетажной, абразивной и полировальной обработке [Коробкова, 2002]. Эта техника наряду с грубой оббивкой в Сибири доживает до
При этом отрасли, в производственных операциях которых участвуют каменные орудия труда, весьма разнообразны. В бронзовом веке они активно использовались в металлургии и металлообработке, камнеобрабатывающем производстве, земледелии, керамическом производстве, обработке шкур, кости, дерева, красок и др. [Коробкова, 1986; 2003; 2004; Шаровская, 1992; 1999; Ширинов, 1986; Скакун, 2006; Сериков, 2005; 2008]. Некоторые из подобных примеров (металлургия, керамическое производство) зафиксированы и на поселениях раннего железного века на Дальнем Востоке [Кононенко, 1982; Гребенщиков, Кононенко, 1990].
Для экспериментально-трасологических исследований материалов раннего железного века – средневековья очень ценны описания следов износа на орудиях нового типа, которые обслуживали возникшие в энеолите – бронзовом веке отрасли хозяйства. В ходе изучения материалов различных территорий Северной Евразии были проведены эксперименты, определены особенности утилизации и кинематики ручного труда, появились некоторые оценки эффективности инструментов в отдельных производствах. Так, были выявлены следы износа на орудиях по обработке изделий из цветных и драгоценных металлов [Коробкова, Шаровская, 1983; Шаровская, 1992; 1994; Килейников, 1984]. Появились работы Н. А. Кононенко по описанию и разграничению типов следов износа на терочниках для органических и неорганических материалов [1982]. Ею также специально изучалась группа орудий, связанная с керамическим производством на отдельных поселениях раннего железного века Дальнего Востока [Гребенщиков, Кононенко, 1990].
При изучении каменного инструментария эпохи палеометалла впервые была озвучена проблема, связанная с естественной формой каменных орудий труда. Исследуя среднеазиатские коллекции, Т. Ш. Ширинов отметил сложность отнесения таких предметов к какому-либо типу при проведении классификации и некоторую искусственность в этом процессе [1986]. Не позволяла создать строгую классификацию этих материалов и выявленная им полифункциональность орудий. Между тем попытка систематизации подобных материалов имела важное значение для создания функциональной типологии каменных орудий бронзового века этой территории.
Указанная особенность каменного инвентаря отмечалась и В. В. Килейниковым. В материалах бронзового века восточноевропейской лесостепи очень часто встречались серии изделий, которые неоднократно участвовали в различных операциях, что приводило к частичному уничтожению предшествующих следов работы. Причиной этого, по наблюдениям исследователя, чаще всего являлась поломка орудия, после которой оно получало вторичную функцию [Килейников, 1984].
Несмотря на то, что все эти разработки касались в основе своей материалов энеолита – бронзы, имели значительный территориальный разброс, а также были мало связаны друг с другом тематически, они имеют достаточно ценных сведений для экспериментально-трасологических исследований каменного инструментария раннего железного века – средневековья.
Кроме того, весьма существенным для экспериментально-трасологических исследований материалов раннего железного века – средневековья видится привлечение данных этнографии. Об их важной роли в изучении функций древних орудий и восстановлении техники отдельных производств писал еще С. А. Семенов [1957]. Этнографические материалы широко применялись им для иллюстрации примеров обработки различных материалов в каменном веке, при постановке экспериментальных работ и в сравнительных исторических выкладках. Круг привлекаемых аналогий был при этом очень широк: использовались данные о коренных народах не только Северной Азии, но и Африки, Америки и Австралии [Семенов, 1957; 1968; 1974; Семенов, Коробкова, 1983]. Применение материалов этнографии к археологическим данным каменного века является важной частью методики зарубежных трасологов [Moss, 1983; Vaughan, 1985; Gijn, 1990].