Теория катастрофы
Шрифт:
Девочка поёжилась, но храбро сказала:
— Немного…
В конце экскурсии учёный подвёл школьников к мраморной доске с двумя десятками фотографий в стандартных рамках. Многие лица на фото улыбались.
— Наука требует самоотверженности. Это учёные и сотрудники МарсоИнститута, которые погибли, выполняя свой научный долг. Наш бюджет скуден, исследовательские корабли изношены… Аварии из-за отказов техники — самая частая причина, по которой гибнут научные экспедиции. Но были и метеоритные удары, и лучевая болезнь… песчаные лавины,
Никки смотрела на весёлых людей, которых уже не было в живых, и вдруг увидела родителей.
Отец сдержанно улыбался, а мать заразительно смеялась в камеру.
Девушка перестала слышать объяснения Ната. Она медленно подошла вплотную к доске и вгляделась в родные лица. Никки раньше не видела этих фотографий. Они были такие красивые — её мама и папа…
— …так смотрите? Вы их знаете?
Никки не сразу услышала взволнованный голос экскурсовода.
— Это мои родители… — очень тихо сказала девушка, не отводя глаз от фотографий.
Нат Микиш всмотрелся в девушку, побледнел до обморочной синевы и неожиданно крикнул:
— Тобеа!
Взволнованные школьники стали переглядываться и шептаться. А Нат не успокаивался и вопил непонятное:
— Тобеа! ТОБЕА!!!
— Что тебе, Нат? — откуда-то раздался недовольный женский голос. — У меня началась фотометрия двойных троянцев!
— Никки! Никки! Она жива! Дочь Сюзан и Айвана! Она жива! Она здесь… — Крик Ната угас до шёпота. Седоволосый мужчина покачнулся и навалился на стену. Браслет на его руке мигнул красным.
Из динамиков раздался звук бьющегося стекла, треск, ещё какой-то грохот — и всё стихло.
Нат взял себя в руки и медленно подошёл к Никки, не отрывая от неё глаз. Его рот кривился в напряжённой гримасе, а глаза влажно блестели.
Дверь в стене распахнулась, и из лифта выбежала немолодая стройная женщина, одетая в синий комбинезон.
— Что ты несёшь, Нат?!
Но слова застыли у женщины на губах. Она оттолкнула мужа и бесцеремонно схватила Никки за плечи, разглядывая. Внезапно энергичные, резкие черты лица Тобеа задрожали и обмякли.
— Николетта… — сказала она и крепко обняла девушку.
Никки не понимала происходящего, но, неожиданно для себя, тоже сердечно обняла женщину, которая уже вовсю всхлипывала.
Школьники загалдели, и в первые ряды протолкалась профессор Нджава.
— Что случилось? — спросила она.
Говорить мог только Нат.
— Мы были друзьями её родителей. Она росла на наших глазах… часто оставалась у нас дома, когда Иван и Сюзанна улетали в экспедиции… Она была нам как дочь…
Тут и у Ната окончательно перехватило горло.
— Её спасли два года назад, — удивлённо сказала Нджава. — Это показывали по всем каналам.
— Мы очень давно не смотрим тивизор и не читаем газет, — прокашлявшись, сказал Нат. — Старые башмаки, увлечённые звёздными микробами…
Чуткая Нджава, быстро оценив ситуацию, увела остальных школьников обедать в институтское кафе. Лишь Джерри остался с Никки и Микишами, которые расспрашивали девушку сразу обо всём: как она выжила одна? где сейчас живёт и учится?
— Из-за нашей невнимательности Никки чуть не попала в приют! Какой ужас! — всхлипывала Тобеа.
— Оказывается, тивизоры могут сообщать важные новости… Кто бы мог подумать?! — разводил руками Нат.
После обеда студентам разрешили погулять по улицам Марсополиса и музею института. Нат и Тобеа договорились с профессором Нджава, что доставят Никки и Джерри в космопорт утром — к отлёту «Марсианского орла», и повезли их к себе.
— Квартиры, в которой ты жила с родителями, уже нет, — сказал Нат. — На месте вашего дома построили многоэтажную оранжерею.
Старенький электромобиль, поскрипывая на поворотах, прекрасно сам знал дорогу и доставил всю компанию к небольшому двухэтажному дому, густо заросшему вьюнком с крупными фиолетовыми цветами.
— Ты помнишь наш дом и этот плющ? — с надеждой спросила Тобеа.
Но Никки отрицательно покачала головой.
Пространство дома делилось сложно: большая гостиная не имела обычного потолка и была двухэтажной по высоте, а спальни на втором этаже дома выходили балконами внутрь гостиной.
Никки зашла в дом, осмотрелась и зачем-то заглянула в небольшой коридорчик за кухней.
— Ага! — сказал Нат. — Ты направляешься прямо в свою комнату.
Никки поразилась — у неё здесь была комната?
Девушка, волнуясь всё сильнее, открыла дверь — и попала в помещение с небольшой кроватью и низким просторным столом. Здесь жил ребёнок — кругом лежали игрушки, детские книжки с картинками, листы с неумелыми рисунками или просто исчёрканные фломастером.
— Мы ничего не трогали в этой комнате… — сказала зашедшая вслед Тобеа. — Когда мы с Натом узнали, что корабль пропал без вести… что всегда означало — погиб, то мы… — Тобеа внезапно замолчала.
Одна стена комнаты была прозрачной, и сквозь неё виднелся тот же цветущий вьюнок. Никки посмотрела вверх — по потолку бегали яркие блики.
— Откуда свет? — спросила она.
— Именно из-за солнечных зайчиков эта комната нравилась маленькой Николетте больше остальных спален, — сказала Тобеа и отодвинула стеклянную стену.
За небольшой зелёной зарослью начинался овальный бассейн — большой, метров двадцать в длину. Это его беспокойная поверхность разбрасывала вокруг яркие блики.
— Ты купалась здесь часами… — сказал Нат. Он и Джерри тоже вышли к бассейну, но из другой двери, ведущей в гостиную.
С Никки происходило что-то странное. Глаза её лихорадочно блестели, дыхание частило. Она опустилась на корточки возле бассейна, а потом неожиданно легла вдоль его края, положив голову прямо на мраморную плиту пола и опустив одну руку в воду. Солнце ласково освещало щёку девушки и её крепко зажмуренные глаза.