Теория невероятности
Шрифт:
А год назад произошло знаменательное событие — Неля вышла замуж. Любовь была — ну просто как в кино! Стасик носил ее на руках, дарил цветы, стоял под балконом… Подумав о муже, она улыбнулась кокетливо и нежно, поправляя непослушный локон. Его красивое лицо, его сильные руки просто сводили ее с ума. Пусть давно миновал медовый месяц (молодые провели его в Юрмале), а Неля была влюблена, как в первый день. Ее Стасик — лучше всех на свете, самый умный, самый красивый, самый талантливый! Конечно, он приехал из провинции, закончил физкультурный институт, и пусть мама презрительно морщилась от его манер и часто повторяла что-нибудь вроде «это человек не нашего круга», но папа только позвонил кому надо (а влиятельных знакомых у него немало!) — и вот, пожалуйста! Стасик шустро двинулся по карьерной лестнице и за три года успел дорасти до второго секретаря райкома комсомола.
Так что теперь у нее есть все, что нужно для счастья. Даже квартира на Ленинском проспекте — уютное трехкомнатное гнездышко для молодой перспективной семьи. Еще раз спасибо папе-генералу! А вот теперь совсем скоро родится их первенец — желанный, любимый, будущий дипломат, писатель или киноартист…
Неля почему-то была совершенно уверена, что у нее будет мальчик.
Уже выходя из дома, она бросила последний взгляд в зеркало — и осталась вполне довольна собой. Модное платье прямого покроя выгодно скрывало ее положение, а открытые туфельки на высоких острых каблучках — даже сейчас она не могла от них отказаться! — делали фигуру совсем стройной, летящей…
Возможно, именно они и стали причиной того, что случилось дальше.
Весь день Неля чувствовала противный звон в ушах и несильную, но ощутимую боль внизу живота, и все-таки старательно улыбалась. К вечеру ноги сильно опухли, ремешки от туфель глубоко врезались в кожу, оставляя красные полосы, но Неля мужественно порхала во главе колонны гостей из братской Африки и вымученно улыбалась.
Экскурсия уже подходила к концу, когда Нелли неудачно ступила на высокую ступеньку «Икаруса», нога соскользнула, и она упала прямо на раскаленный за день асфальт.
Что было дальше — она не помнила. Тело пронзила такая боль, что Нелли уже не могла реагировать ни на что другое. Кажется, вокруг суетились люди, кто-то вызвал «скорую»… Потом все утонуло в черно-багровом облаке, и Неля уже не могла думать ни о чем, кроме боли.
Когда она пришла в себя, вокруг было темно. Нелли не сразу поняла, что она не у себя дома, что лежит на больничной кровати, а главное — что больше не чувствует ребенка! Ей было больно, она с трудом могла пошевелиться, губы пересохли, и язык словно не помещался во рту. Рядом с кроватью стояла какая-то штука с длинной прозрачной трубочкой, и из нее в вену на руке стекала прозрачная жидкость. То ощущение другой маленькой жизни в собственном теле, к которому она успела привыкнуть за месяцы беременности, исчезло.
Неля очень испугалась. Она хотела крикнуть: «Где мой ребенок? Что с ним?» — но из горла вырвался только хриплый стон. Пришла старенькая медсестра, стала ее успокаивать, накапала валерьянки… Она что-то говорила, поглаживая ее по плечу высохшей морщинистой рукой, но Нелли не сразу сумела вникнуть в смысл ее слов. Она поняла главное — теперь она стала матерью! Ее сын, которого они так ждали, родился слабенький, недоношенный, но живой. Скоро она вновь заснула, одурманенная лекарством, и всю ночь ей снился ее ребенок.
Дальше потянулись бесконечные дни, наполненные тревогой и страхом.
Впервые увидев ребенка — крошечного, с тонкими ручками и ножками и странно сморщенным личиком, похожего на маленького старичка, — Нелли разрыдалась. Сколько раз в мечтах она представляла себя гордой счастливой матерью, держащей на руках щекастого бутуза! В жизни получилось совсем не так, и она чувствовала себя виноватой. Врачи и сестры старательно уверяли ее, что все будет хорошо, но за их бодрыми словами, утешениями и улыбками Неля видела совершенно другое.
Как-то вечером, проходя через бесконечно длинный больничный коридор, она случайно подслушала разговор двух медсестер на посту. Одна, молоденькая, сменялась с дежурства, снимала шапочку и озабоченно говорила:
— У Гаршевой-то совсем плох ребеночек. Глотать не может, ночью опять задыхался, думали — до утра не доживет.
Другая, постарше, зевнула и равнодушно ответила:
— Может, оно и к лучшему. Молодая еще, нового родит.
Неля аж задохнулась от гнева. Эта самая медсестра была всегда так любезна, охотно принимала маленькие подарки и уверяла, что все обойдется, а за глаза вон что говорит! Хотелось подбежать к ней и крикнуть прямо в лицо: не смей! Не смей так говорить о моем ребенке!
Но Неля сдержалась и проскользнула мимо тихо как мышка. Она понимала, что не может дать волю своим чувствам.
Целый месяц она каждый день ездила в больницу. Каждый раз она поднималась по лестнице с замиранием сердца, боясь, что врачи вдруг начнут отводить глаза, будут уговаривать не волноваться, а потом отведут в маленький кабинетик, пропахший нашатырем и валерьянкой, и скажут: ваш ребенок умер. Так уже было с Таней, молодой круглолицей девушкой, похожей на героиню старого фильма «Свинарка и пастух», и Неля навсегда запомнила ее крик, трясущиеся руки, слезы, беспрерывно текущие по щекам…
Не дай Бог никому перенести такого!
Каждый раз Неля со всех ног бежала к сыну, спешила удостовериться, что он жив, увидеть его… Он лежал в каком-то ящике с прозрачными стенками, похожем на большой аквариум, весь опутанный трубочками, и выглядел таким несчастным, жалким и одиноким! А ей нельзя было даже подойти, чтобы взять на руки свое дитя, погладить это тощенькое, слабое тельце.
Хотелось крикнуть — отдайте мне ребенка! Неля от души верила, что стоит ей забрать сына домой — и все будет хорошо, уж она-то сумеет выходить, вырастить, вернуть здоровье… Ветру на него дохнуть не даст!
И наконец этот день настал. Такси подкатило не к парадному входу, откуда обычно выписывали счастливых мамаш после положенной недели пребывания в роддоме, а к какой-то неприметной боковой двери. По дороге домой Неля снова и снова вглядывалась в крошечное личико, чуть прикрытое краем кружевного конверта, пытаясь разглядеть в нем черты будущего красивого, сильного и умного мальчика, в которого со временем он обязательно вырастет. Ребенок спал, чуть причмокивая губами, а Неля тихо плакала от радости.