Теория поцелуя
Шрифт:
– Ага, – вяло согласился я.
– Знаешь, в чем твоя проблема?
– В чем?
– Ты выглядишь как вечный первокурсник. Бежишь куда-то ссутуленный, глазенки у тебя перепуганные, очки запотевшие. Кому это понравится? Смотри на меня и учись! – Майкин вскочил, сунул руки в карманы и пошел вдоль палаты, выписывая зигзаги. – Будь плохишом! Будь крутым! Доминируй!
Знаете, что может быть хуже неуверенного в себе ботаника? Уверенный в своей неотразимости ботаник!
– О’кей, понятно, – кивнул я. – Это все прикольно,
– Пойми, это твой козырь! – Майкин снова рухнул на край кровати. – Тактильный контакт был? Был. А зрительный? Да-да, я видел, как она на тебя смотрела! Чуть не сожрала тебя взглядом! А еще сказала, что все будет хорошо и… улыбнулась. Тебе! Понимаешь, что это значит?
Я закусил губу. Я не видел ничего прекраснее на свете, чем Ленина улыбка. Кажется, от ее улыбки рассеиваются тучи и солнце светит ярче. А сегодня, когда она со мной говорила, я заметил пирсинг на ее языке. И обрадовался – теперь я знал о ней гораздо больше, чем вчера.
– Тебе пора переходить на следующий уровень. Нужны решительные действия! Гаевская знает о твоем существовании, теперь пора заявить о том, кто ты. А ты кто?
– Я? Женя Исаев.
– Ответ неверный! Ты – доминант! – Майкин снова выгнул грудь колесом. – Покажи, что ты мужик!
– Каким образом? Мне нужно избить кого-то? Сморкнуться в ее присутствии в занавеску? Завалить мамонта?
– Ты сейчас описываешь Харитошку. Нет! – Друг помотал головой. – Это все не пойдет. Тебе нужно оставаться собой, но оказывать явные знаки внимания. Покажи, что ты лучше их всех! Пусть имеет возможность сравнить тебя с остальными. Кто самый лучший?
– Я… – без особого энтузиазма отозвался я.
– Кто доминант?
– Кошкин… – уныло ответил я.
– И снова неверный ответ. – Майкин почесал рыжий затылок. – Знаешь, как я добился поцелуя Савиной?
– Как?
– Я был решительным, жестким и твердо намеревался взять свое.
– Ух!
– Подошел к ней и без лишних объяснений… взял и поцеловал! – Антоха махнул рукой.
– Правда? – удивился я.
– А то! – Он гордо повернулся ко мне левым боком. – Во, гляди!
На щеке Антохи красовалось небольшое, но очень яркое красное пятно.
– Она что… тебе двинула?
– Ага. Прям с размаху – хрясь!
– Больно?
– Искры из глаз, – улыбнулся Майкин, – но оно того стоило.
– Думаешь?
– Теперь она знает, что я – мужик. – Он задрал вверх подбородок.
– Круто!
В этот момент в дверь палаты постучали.
– О, это Настя! – сказал Антоха.
Ежова некоторое время работала в этой больнице санитаркой, поэтому для нее не составляло проблемы прорваться ко мне в палату. Мы с Настей дружили с первого курса. У нас с ней много общего: начиная от очков и заканчивая неуемной тягой к учебе.
Пришлым в этой компашке был только парень Ежовой – Рома Гаевский, брат Лены. В прошлом – гуляка и мажор, в настоящем – мажор, тусующийся среди ботаников: экземпляр, плохо изученный наукой и совершенно не поддающийся пониманию среди сверстников.
– Как ты? – Настя подвинула стул к моей кровати, села и взяла меня за свободную руку.
– Уже хорошо, – ответил я.
– Мы та-а-к испугались! – призналась она.
– Представляю! – Я улыбнулся.
– Хорошо, что у тебя оказался этот набор… первой помощи.
– Да, ношу его уже несколько лет. С тех пор, как мне однажды стало плохо от антибиотиков. Кто ж знал, что у меня еще и на укусы пчел аллергия!
– Да, ужас! – Девушка крепче сжала мою ладонь.
– Врачи предупредили, – признался я, – что, если мой организм так отреагировал, необходимо всегда быть начеку и носить необходимые лекарства с собой. Вот родители и настояли, чтобы я постоянно имел при себе этот набор, а доктор научил меня быстро делать укол себе в бедро. Но с этой пчелой вышло так неожиданно…
Я сглотнул, вспоминая.
Отец после первого приступа ежедневно проверял, есть ли препараты в рюкзаке. А я ужасно злился на него и использовал этот момент как повод для очередного спора: «Если Бог заботится обо мне, как ты говоришь, то почему ты полагаешься на медицину, а не на Бога?» Тогда он смиренно вздыхал и терпеливо отвечал, что в первую очередь я сам должен позаботиться о себе, во имя Господне используя науку и опираясь на опыт человечества, и тогда уже сам Господь изыщет способы помочь мне. Если это угодно его Божьей воле, разумеется.
Неужели он тогда был прав? Ведь оказался же в автобусе один-единственный человек, который знал, как нужно действовать в экстренной ситуации? Не будь Лены, никто бы и не понял, что нужно искать лекарства и немедленно применить их…
– Самое главное, что все позади! – оптимистично заметила Настя.
– И что ты на верном пути, – подмигнул Антоха.
И тут дверь отворилась, и молоденькая медсестра пропустила в комнату высокого темноволосого мужчину с бородой и в подряснике.
– Ой, а вы к кому? – спросила Настя, оборачиваясь.
Я задержал дыхание. Та часть моей жизни, которой мне так не хотелось делиться ни с кем, даже с друзьями, внезапно ворвалась в палату в самый неподходящий момент.
– К Женьке, – тихо произнес Антон и встал. Майкин был единственным, кто знал о моей небольшой тайне. Он сделал несколько шагов по направлению к мужчине и замер, не зная, стоит ли ему поздороваться с ним за руку или лучше поклониться: – Отец Иоанн. – Кивнул, подавая священнослужителю руку.
– Антоний! – поздоровался с ним батюшка.