Теория поцелуя
Шрифт:
Через полминуты лихим приемчиком прямиком из «Токийского дрифта» старушка развернула свою колымагу и преградила путь автобусу. Под дикий визг тормозов мы с Майкиным уткнулись носами в зелень рассады.
– Спасибо!
– Спасибо. Что мы вам должны?
– По гроб жизни должны будете, – серьезно сказала бабка, а затем рассмеялась. Ну вылитая Баба-яга!
Оставив деньги на сиденье, мы еще раз поблагодарили ее, затем выбрались и побежали к автобусу. Мне казалось, что я весь провонял сигаретным дымом и помидорной рассадой. Водитель с недовольным видом
– О! Кто тут у нас? Беги, Форрест, беги! Ха-ха-ха!
Не обращая внимания на смешки, мы прошли в середину салона. Антон занял свое место, а я двинулся к своему. Еще издалека заметил, что оно было занято.
– Здесь я сижу! – решительно сказал я, подойдя к нужному креслу.
Угадайте, кто вальяжно развалился на сиденье рядом с Леной? Правильно – Харитошкин. И мне было что ему сказать. И по поводу курения на заправке, и по поводу его тупых проделок.
– Ты что-то сказал? – усмехнулся он, неохотно поднимая на меня взгляд.
– Да, – кивнул я и посмотрел на Лену. Девушка выпрямилась и внимательно посмотрела на меня. Мне предоставлялся отличный шанс сделать так, чтобы она наконец меня заметила. – Я сказал, что ты сел на мое место.
Глаза Харитона округлились. Кто-то за моей спиной негромко хохотнул. Вряд ли кто-то ожидал подобной дерзости от тихого отличника.
– Ты что-то сказал, очконавт? – переспросил Кошкин, надуваясь для пущей важности.
Я сглотнул. Нужно было стоять до конца.
– Я… – Набрав в легкие побольше воздуха, я медленно выдохнул. Что-то прожужжало над ухом. Я нервно дернул плечом. – Я сказал, что это… – Что-то пушистое щекотно коснулось шеи, затем руки. Снова послышалось назойливое жужжание. Я еще раз дернулся, потом отмахнулся рукой, а затем вдруг почувствовал резкий укол выше локтя. – Ай!
– Осторожно, это пчела! – воскликнула Лена, приподнимаясь. Но было уже поздно.
– Говори-говори, – улыбнулся Харитон.
– Что это… мое… – начал я, но вдруг понял, что со мной происходит что-то не то.
Почувствовал резкую слабость, затем головокружение. К голове прилил острый жар, дышать стало трудно.
– Место… – прошептал я, чувствуя, как опухает во рту мой язык.
Сохранять равновесие становилось все труднее. Я покачнулся.
– Говори, придурок!
– Да что ты к нему пристал? – Ленин голос слышался как сквозь вату. – Видишь, плохо человеку? Эй, парень. Гляди, как побледнел…
Что-то резко притянуло меня к полу.
4
Похоже, ботанику не просто поплохело, он явно собирался откинуть копыта прямо сейчас, в автобусе.
– Ты слышишь меня? Слышишь? Парень! – Я склонилась над ним, проверяя пульс.
В салоне поднялся шум: от беспокойного шепота до испуганных вздохов. Лучше бы расступились, честное слово.
– Отойдите, дайте воздуха! – попросила я.
Кажется, он все еще был в сознании,
– Да он прикалывается! – бросил Харитон, вставая. Протиснулся к проходу, перешагнул прямо через лежащего парня и посмотрел на него сверху вниз. – Притворился мертвым, чтобы не отвечать за свои слова! Дрищ!
– Нет, не прикалывается, – заключила я, наклоняясь к груди ботаника. – Дышит, но с трудом.
– Что с ним? – отодвинув Харитона, рядом присел какой-то рыжий парнишка.
– Ему плохо. Нам срочно нужна «Скорая»! – пришлось проорать мне.
– Что такое?
Гул голосов достиг апогея.
– У него раньше была аллергия? – спросила я, расстегивая ворот его рубашки.
– Вроде да, – побледнел рыжик, – но только на антибиотики…
– Проверь его одежду и сумку! – Теперь меня затрясло от страха. Пришлось снова закричать: – Да разойдитесь вы! Ему воздух нужен. «Скорую» кто-нибудь вызвал?
– Что происходит? – поинтересовался преподаватель, продираясь к нам по проходу через толпу.
– Анафилактический шок, – тихо сказала я, наклоняясь к самому лицу парня. Тот беспомощно хватал ртом воздух и оплывал на глазах. Его мертвенно-бледное лицо сильно отекло в районе глаз и рта, а пальцы на руках буквально превращались в сосиски. – Отек Квинке. Он не может дышать!
Беспокойство собравшихся перерастало в настоящую панику. Автобус качнулся и замер на обочине дороги.
– Значит, мы не доедем до места назначения? – поинтересовался преподаватель, еще раз показывая отсутствие компетентности и профессионализма. – А как же экскурсия?
– Вы что, с ума сошли?! – не выдержала я. – Разворачивайте автобус! Звоните в «Скорую»! Немедленно! Может, в другом автобусе есть медик? Ищите! Должен же нас сопровождать кто-нибудь!
– Рюкзак, – дрожа всем телом, произнес рыжий парень. – У него рюкзак за спиной. Может, там?
– Переворачивай! – скомандовала я.
– Сейчас!
– Настя! – Я заметила, что через толпу продралась девушка моего брата. – Настя Ежова, иди сюда!
– Что случилось? Женька! – Она опустилась на колени.
– Пчела, его укусила пчела, – пробормотала я, указывая на лежащее на полу тельце мохнатого насекомого. – Вот она, злодейка.
Тем временем рыжик стянул рюкзак с плеч очкарика, аккуратно уложил того снова на спину и расстегнул замок рюкзака.
– Если он сейчас нормально не задышит… – прошептала я, сжимая зубы. – Ну, что там? Что? Есть что-нибудь?!
Рыжий выкладывал книжки из рюкзака. Вот скажите, зачем этому чудику понадобилось брать учебники на экскурсию, а?
– Посмотри вот здесь! – Настя показала на небольшой кожаный пенал на кнопке.
Пока рыжий лихорадочно открывал футляр, я смотрела на лицо опухающего парня. Густые блестящие волосы, бархатная ровная кожа, правильная форма носа, красивые губы и большие темно-синие глаза за широкими стеклами очков, как надвигающаяся летняя гроза: немного пугающие своей глубиной. То ли от взгляда на них, то ли от страха у меня закружилась голова.