Теория поцелуя
Шрифт:
– И куда подашься?
– Хм… Да хотя бы в ту же вашу общагу.
– Перед началом лета? – спросил Антоха. – Еще старая смена не съехала. Нужно дождаться, когда старшекурсники получат дипломы и свалят, а это месяца через два-три, не раньше.
– Думаешь, свободных мест нет?
– Без понятия. Спроси. А на что ты теперь будешь жить?
– Об этом я еще не думал…
– Как вариант, есть куча подработок, – улыбнулся он. – Забыл? Ежова и полы мыла, и листовки раздавала, и в костюме большой котлеты зазывала народ
– Да, варианты всегда есть. Надо будет – котлетой поработаю.
– Может, передумаешь? Все-таки дома не так уж плохо. Они ведь не какие-нибудь сатанисты у тебя, а… – Он осекся под моим хмурым взглядом. – Понял, молчу.
– Это вряд ли. Я должен показать им, что у меня есть характер.
– А он есть?
– Есть!
– Правильно! – Антоха хлопнул меня по плечу. – Пора начинать настоящую жизнь. Без родаков! Долой крекер с молоком, даешь крепкие напитки! Привет, взросление! Пора начинать грешить, э-ге-ге-гей!
Я улыбнулся, поражаясь его неуемной энергии, а затем поднял взгляд и даже вздрогнул: в десяти шагах от меня стояла она. Лена. Руки вмиг стали непослушными, а ноги будто оторвало от земли. Я как в замедленной съемке следил за движением ее головы: вот сейчас она повернется, и мне нужно будет поздороваться. Вот сейчас, еще мгновение… А что потом? Подойти, поблагодарить ее? Или сначала представиться?
От мыслей об этом у меня перехватило дыхание. Я распахнул глаза, готовясь к такому важному моменту, как первое публичное приветствие друг друга, тряхнул головой, набрал больше воздуха в легкие, сделал еще шаг и… ничего не произошло. Лена равнодушно мазнула по мне взглядом, развернулась и заспешила прочь. И только грохот падающих книг привел меня в чувство.
– Растяпа! – бросил кто-то.
Но я не видел кто и принялся собирать упавшие учебники.
– Держи, – Майкин подал мне последнюю книгу.
– Спасибо, – вздохнул я.
Выпрямился, поправил очки, пригладил волосы, медленно на негнущихся ногах направился к питьевому фонтанчику.
– Вот же тупицы! – Антоха гневно зыркнул на хихикающих подружек Лены. – И как она их терпит? Они ж во! – Он постучал кулаком по своей макушке. – Дерево! Что с них взять, кроме анализов?
– Не знаю. – Я пожал плечами. – Может, у нее никого больше нет. Она… выглядит одинокой.
– Ну с этим скоро у нее будет порядок, да, братишка? – улыбнулся Антоха. – С таким мужичарой, как ты!
Его голос будто отколол сразу несколько кусочков с и так обветшалой брони моей уверенности.
– Подержи лучше. – Я протянул ему книги.
Наклонился к фонтанчику, повернул кран. Хрясь! Струя ударила мне прямо в лицо, попала в очки, забралась в нос, обрызгала губы и щеки. Ну почему так?
Кто-то за спиной громко заржал. Я быстро крутанул барашек, закрыл воду и отшатнулся от фонтанчика.
– Что, задохлик, обделался? – сказал Кошкин, приближаясь. – А ну посторонись,
– Главное достижение в жизни, поздравляю! – прорычал Майкин, пока я снимал свои очки и протирал краем рубашки. – Далеко пойдешь!
– Ты что-то сказала, рыжуля? – выпрямился Харитон.
Качок стер капли с подбородка и прищурился, разглядывая нас.
– Ничего, – буркнул я, взял за локоть друга и потащил в аудиторию.
– Почему ты не дал мне ответить? – возмутился Майкин. – Я хотел! Я бы ему!
– Почему? – Я отпустил его руку, остановился и еще раз протер линзы очков краем рубашки. – Потому что ты встал в позу боевого хомячка, а этот тип по сравнению с тобой – орангутанг! Дал бы разок в табло, и ты бы рухнул!
– По-твоему, меня это останавливает? – Антоха сжал кулаки. – Я не боюсь боли!
– Не все конфликты нужно решать дракой. Некоторые не стоят этого, поверь. Ты ничего ему не докажешь.
– Ты сейчас говоришь не как альфа-самец! – разочарованно надул губы Майкин.
Мы вошли в огромную аудиторию. Похоже, сегодня намечалось занятие нескольких групп сразу. Гул стоял такой, что взлетающий рядом самолет присутствующие и то заметили бы не сразу.
– Смотри, Кокошкин занял твое место, – шепнул Антоха.
– Ничего страшного, – вздохнул я, – сядем повыше.
– Не думал, что ты так легко сдашься, – буркнул друг.
– Что поделать!
Мы прошли вверх по ступеням и заметили машущую нам Ежову:
– Идите сюда!
– Привет! – Я пропустил вперед Майкина, сам протиснулся следом и занял место с краю.
– Приве-е-ет, – поздоровалась Олька Еремеева, взмахнув рукой.
Она сидела справа от Насти.
– Только попробуй меня отвлечь от занятия! – вместо приветствия рыкнула Савина, глядя на довольно улыбающегося Майкина.
Отличница выглянула из-за Еремеевой. Она сидела с прямой спиной, сложив руки друг на друга поверх стола, совсем как прилежная школьница. На узкой столешнице перед ней расположился пенал, под ним – аккуратный строй карандашей и ручек. Я, конечно, тоже педант, но не настолько же! Аккуратность и скрупулезность Савиной меня откровенно пугали.
А вот Майкина – нет. Он улыбался ей, не обращая внимания на ее строгий взгляд.
Я положил книги на стол и замер, чувствуя, как становится не по себе. Безжалостный холод насмешек вдруг сменился жаром майского солнца. Слух отчетливо выхватил из общего шума знакомый звонкий голос. Я обернулся на звук и… столкнулся взглядом с Леной. Она сидела на три ряда выше нас вместе с подругами и смотрела прямо на меня.
Застигнутая врасплох, девушка дернулась, поспешила отвести глаза и продолжила разговор. Но по тому, как она вдруг едва заметно поджала губы и приподняла брови, я понял: она меня заметила. Заметила!