Теория справедливости: право и экономика
Шрифт:
Основная идея монографии заключается в научном обосновании такого механизма правового регулирования общественных отношений, который в условиях рыночной экономики с учетом исторических и национальных особенностей способен обеспечить последовательное проведение в жизнь принципа социальной справедливости в его научном понимании и на этой основе повысить заинтересованность хозяйствующих субъектов в активизации экономической деятельности, направленной на преодоление кризисного состояния отечественной экономики и неизбежное обновление всей системы общественных отношений в экономической сфере.
Глава 1
О взаимосвязи справедливости, права и экономики в научной доктрине, законодательстве и судебной практике
С позиции цивилизационного подхода понятие справедливости настолько многоаспектно, что может рассматривать как в широком, так и в узком плане. В широком понимании – справедливость как глобальная социально-философская категория представляет собой сложный феномен (сферу) активного взаимодействия морали, права, экономики, отражая сложную совокупность общественно-экономических связей и отношений. В узком, «моральном», плане справедливость, выступая как этическая категория, включает, помимо духовно-ценностного, морального, также и социально-экономический, и правовой аспекты отношений личности, государства и общества [1] . Иными словами, понятие справедливости многозначно по своему содержанию.
1
См.: Иванова
С другой стороны, так как представления о справедливости формируются человеческим сознанием, справедливость «принадлежит к числу тех вещей, под которыми… "каждый разумеет нечто другое"» [2] . Именно бросающаяся в глаза идеологическая форма справедливости обусловила повышенный интерес к ней представителей главным образом философской и правовой науки.
Пристальное внимание исследователей к различным аспектам справедливости в последние два десятилетия свидетельствует о том, что эта проблема не просто сохраняется, а «актуальна как никогда» [3] . Чем это обусловлено? Во-первых, справедливость представляется как универсальная мера и критерий поведения и миропонимания человека, нравственная основа и средство обеспечения права и правотворчества. Справедливость по-прежнему считается отправной точкой для решения актуальных вопросов современной юридической науки. Любая научная дискуссия, так или иначе, затрагивает вопросы справедливости (распределение доходов и имущества, налоги, наказание, возмещение вреда, штрафы и т. п.). Без понимания и применения принципа справедливости не решаются комплексные общеправовые проблемы правопонимания, правосознания, правотворчества и правоприменения.
2
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 273.
3
Чечельницкий И.В. Принцип справедливости в российском праве // Социально-экономические явления и процессы. 2014. № 7 С. 102.
1.1 Отечественные научные исследования понятия справедливости в историческом ракурсе: от вреднейшей идеи до идеала
В силу исторической и этимологической связи справедливости, закона и права отечественная юридическая наука не могла не исследовать проблему их соотношения. В советский период справедливость первоначально рассматривалась как одна из вреднейших буржуазных идей, которую «необходимо вытравлять из пролетарских мозгов» [4] . Основная причина такого подхода заключалась в том, что унаследованная из буржуазной правовой литературы категория справедливости представлялась лишь одной из идеологических форм (порождением сознания, «производящей идеей», «абсолютной ценностью», «вечной справедливостью»), которая творит право. Это считалось недопустимой уступкой идеализму. Тем не менее столь радикальные взгляды в дальнейшем не получили поддержки в отечественной юридической литературе. Началось детальное изучение проблемы справедливости в советском праве [5] .
4
Ильинский И.Д. Категория законности и справедливости в советском праве //Советское право. 1926. № 2. С. 19.
5
См., например: Рейснер М.А. Государство. Ч. 1. Идеология и метод. М., 1918. С. 132, 133; Рейснер М.А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. Л.-М., 1925. С. 82, 83; Ильинский И.Д. Указ. соч. С. 19–24; Раевич С. Справедливость как норма права. В кн.: Энциклопедия государства и права (1925–1927); под ред. П.И. Стучки. М., 1930. Т. 3. С. 760–764.
С развитием в СССР административно-командной системы научная значимость и объем этих исследований постепенно снижаются. Существовавшие общественные отношения признавались абсолютно справедливыми, поэтому однозначно констатировалась и всесторонняя справедливость советских законов. «В правовом сознании советских людей нашли полное одобрение законы, указы, распоряжения, как и вся деятельность органов Советского государства…» [6] . Только «политическая оттепель» (термин Ф. Бурлацкого) [7] , которая началась в 1953 году, дала качественно новый толчок развитию научного направления «справедливость и право» как в общетеоретическом, так и в отраслевом плане. На рубеже 60—70-х годов возникла тенденция к усилению интереса к этой проблематике, а перестройка 80-х годов привела к небывалому потоку научных работ, в центре которых стояли вопросы справедливости.
6
Аржанов М.А. Сила социалистической справедливости // Сов. государство и право. 1946. № 5–6. С. 6.
7
См.: Бурлацкий Ф. После Сталина: Заметки о политической оттепели// Новый мир. 1988. № 10.
В современной российской юридической науке данная тема остается востребованной и изучаемой [8] . Это обусловлено новым витком интереса к закреплению в праве категории справедливости. Все большее количество ученых склоняются к тому, что позитивистское (нормативное) понимание права является узким, основано на наследии советской эпохи и нуждается в преодолении. Современное состояние правоприменительной практики также свидетельствует о размывании принципа исключительности нормативных правовых актов, «о поэтапном преодолении позитивизма» Отермин Д.Е. Богданова), о приближении к «пульсирующей жизни» (термин Г. Кельзена). Д.Е. Богданов с одобрением отмечает примеры разрешения судебных дел с «…позиций справедливости и добросовестности, то есть формулирования судами не позитивистских, а реалистических, политико-правовых решений» [9] . «Деятельность арбитражных судов свидетельствует о влиянии судейского усмотрения на формирование судебной практики», – заключает В.А. Лаптев. [10] При этом с сожалением приходится констатировать, что судебная практика все больше уходит в субъективное усмотрение, произвольное истолкование обстоятельств дел, иногда в нарушение прямых норм законодательства, что неминуемо влечет судебные ошибки [11] . Весы правопонимания и правоприменения в обществе качнулись в другую
8
Среди последних работ можно отметить: Богданов Д.Е. Эволюция гражданско-правовой ответственности с позиции справедливости: сравнительно-правовой аспект: монография. М.: Проспект, 2015. 304 с.; Романец Ю.В. Этические основы права и правоприменения. М.: ИКД «Зерцало-М», 2012. – 400 с.; Соловьева А.А. Справедливость в праве: монография. Челябинск: Издательский центр ЮУрГУ, 2016. 177 с.
9
Богданов Д.Е. Указ соч. С. 39.
10
Лаптев В.А. Источники предпринимательского права в Российской Федерации: монография. – М.: Проспект, 2017. С. 250.
11
Подробнее см.: Вайпан В.А. Возможность возникновения
права на долю в уставном капитале общества при отсутствии правоустанавливающих документов: пределы судебного усмотрения // Вестник арбитражной практики. 2017. № 3. С. 3–15.
И это, действительно, не только особенность российской правовой системы. Например, К.И. Скловский обращает внимание на то, что во многих странах имеется законодательство, позволяющее судам изменять условия договора, основываясь на общих принципах права, таких как добросовестность или справедливость. К их числу, в частности, относятся Германия (§ 313 BGB), Австрия (§ 936 ABGB), Швейцария (ст. ст. 21, 119 ZGB), Италия (ст. 1467 ГК Италии), Греция (ст. 388 ГК Греции). Помимо национальных законодательств, требование «договорной справедливости» закреплено в п. 2 ст. 111-1:110 Модельных правил европейского частного права (Draft Common Frame of Reference, DCFR), предоставляющей суду возможность вмешательства в условия договора при серьезном дисбалансе договорного равновесия, приводящего к несправедливому положению должника в обязательстве [12] .
12
См.: Скловский К.И. Проблемы применения нормы ст. 451 ГК РФ: валютная оговорка и баланс интересов сторон договора // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2016. № 7 (СПС Консультант Плюс. С. 2).
Анализируя развитие интегративной юриспруденции в XX веке, В.Д. Зорькин констатирует, что ныне «…теория и практика конституционализма отошла от формально-догматических релятивистских представлений о праве как «чистой» форме, индифферентной к содержанию, целям и ценностям» [13] .
В.В. Ершов и Р.Р. Палеха пишут, что интегративное понимание права «…устраняет противоречие между естественно-правовой, позитивистской и социологической концепциями правопонимания… и расширяет возможности для эффективной правовой регламентации и защиты наиболее важных сфер общественной жизни в прикладном значении за счет широкого понимания формально-юридических источников права» [14] .
13
Зорькин В.Д. Ценностный подход в конституционном регулировании прав и свобод//Журнал российского права. 2008. № 12 (СПС Консультант Плюс. С. 1)
14
Палеха Р.Р. Формы права с позиции интегративной концепции правопонимания // История государства и права. 2011. № 5. С. 32. См., также: Ершов В.В., Ершов В.В. Система форм права в Российской Федерации // Российское правосудие. 2009. № 1. С. 15; Ершов В.В. Обращение к читателям журнала «Российское правосудие» // Российское правосудие. 2006. № 1. С. 7.
Д.Е. Богданов делает вывод, что «социальный контекст, общественные представления о свободе и справедливости являются источником права, его основополагающими началами», и с удовлетворением предрекает «…закат позитивизма в отечественной юридической науке, что с неизбежностью повлечет и утрату господства формальной догматики в цивилистике» [15] .
Эта опасная трансформация правовой системы в субъективизм и усмотрение основана на вере в безоговорочный приоритет этических, социокультурных начал в праве над их формальным содержанием. «Социализированное представление об общей справедливости становится ценным не только для этической философии, но и для юриспруденции, поскольку оно возвращает как в этическую философию, так и в право идею о цели, аристотелевский telos, идеал, к которому необходимо стремиться» [16] .
15
Богданов Д.Е. Указ. соч. С. 44, 45.
16
Тоже. С. 31, 32.
Итальянский исследователь А. Д’Анжело (A. D’Angelo), рассуждая о договорной справедливости (giustizia contrattuale), отмечает приоритет этических ценностей над решениями позитивного права [17] . Ю.В. Романец заключает: «Духовно-нравственная справедливость первична по отношению к юридической» [18] .
Вместе с тем уважаемые авторы упускают из виду, что понятие справедливости в юридическом смысле является оценочной правовой категорией. Поэтому индивидуальный вывод о справедливости или несправедливости участников правоотношений должен сделать судья или иной субъект, рассматривающий спор или дело. Это влечет за собой расширение сферы судейского и административного усмотрения, что в условиях российской правовой действительности с неизбежностью порождает ошибки, произвол, отрицательно влияет на экономическое развитие, соответственно, и на повышение благосостояния граждан. В итоге стремление обеспечить справедливость в правоприменении с помощью ориентации на высокие идеалы может привести к еще большей несправедливости.
17
См.: Договорное право России: реформирование, проблемы и тенденции развития: монография / Е.Е. Богданова, Л.Ю. Василевская, Е.С. Гринь и др.; под общ. ред. Л.Ю. Василевской. М.: НОРМА, ИНФРА-М, 2016 (СПС Консультант Плюс. С. 4). В этой же книге отмечается, что ряд датских ученых полагает, что условия добросовестности, разумности и справедливости следует считать синонимичными (Bush D. at all. The Principles of European Contract Law and Dutch Law. A Commentary Ars. Aequi Libri (Nijmegen) Kluwer Law International. The Hague; L; N.Y, 2002. P. 33).
18
Романец Ю.В. Указ. соч. С. 95.