Теотль Сухоруков
Шрифт:
Мы помолчали.
— Я приму Страну Облаков в Содружество. Все земли, которыми ты владеешь, кроме Йоо-Паа — священным городом может править только Великий Видящий. Но есть одно условие: ты приведешь мне Йалгукудия. Князя, который попрал клятву верности мне, сдал меня в руки тебе и астекам. Который разрушил всё, что я построил, убил моих людей. Приведешь живого и здорового.
На миг в глазах Рыбоглазого все-таки мелькнула эмоция. Радость. Удивился, что так легко отделался.
«У него есть основания так думать, — хмыкнул желтый червяк. — Обеспечил
«Вот пусть и он так думает, — улыбнулся я. — На самом деле, всё это неважно. Во мне не осталось ненависти к этим людям. Но я всё помню. И про Йалгукудия, которому место в самой бездонной яме. И про Косийоэсу. Поэтому, когда радостный Рыбоглазый выдаст мне с потрохами своего пособника, я не казню его. Нет, буду максимально заботиться о сохранности его жизни. А вот, если вдруг правитель сапотеков снова меня предаст — просто выпущу этого негодяя на свободу, сообщив, как Косийоэса без капли сомнения сдал своего подельника в обмен на личное благополучие. И посмотрим, сколько после этого сможет прожить правитель сапотеков».
Год Пять Кролик заканчивался удачно. Наше Содружество с запада на восток простиралось также, как и прежняя держава астеков. Только на севере остались земли, не желавшие с нами воссоединиться. Ну и на южном побережье кое-что забрал себе Атотола. Но наш мир на этом не заканчивается. Да, на западе всё не так радужно: там пурепеча и дикие степные племена кочевников-собирателей. А вот на востоке! Там Шоконочко, там большой и богатый народ пипиль. А еще издавна до нас доходили истории про народ виников, имеющих города и высокие храмы. Не уверен, но кажется, что это — хорошо мне известные майя. Просто в той жизни было предвзятое впечатление: что жили мудрые и развитые майя посреди моря дикости. А здесь их воспринимают, как еще один народ, среди многих таких же. Да, богатые, да воинственные. Но, в целом, как все.
Надо бы познакомиться поближе.
Эпилог 2
— Гуэрера! Гуэрера! — мальчишка надрывал глотку, но в воду не лез. Конечно, тут же крокодилы!
— Чего? — недовольно буркнул работник. Он честно выполнил всё, что ему поручили хозяева и наслаждался заслуженным отдыхом у реки.
— Таксмар милостивейший зовет тебя! Срочно! — передал слова своего господина мальчик и добавил, не в силах сдержать бурлящее в нем знание. — К тебе кто-то приехал.
— Кто? — пленник моментально подскочил. Сердце заколотилось бешено, еще не разобрав, от чего: страха или надежды.
Ребенок пожал плечами. Работник выбросил ветку, которой отмахивался от мошки, и лихо нырнул в тинистую воду реки. Маленький посланник восхищенно ахнул. Он ведь не знал, что пленник уже битый час закидывал воду камнями и давно распугал всех крокодилов, если те и охотились поблизости.
Город Мани был непривычно шумным. На улицах толпились переполненные добродетелью люди и о чем-то судачили. Кто-то семенил на рынок. И это под закат дня!
Правитель Таксмар встретил своего пленника в большой комнате.
— Срочно ступай вот с этим господином, Гуэрера, — он указал рукой на крепкого незнакомца в иноземных одеяниях. — Он проводит тебя к другому господину — богатому торговцу из западных земель! Тот хочет с тобой поговорить.
«Милостивейший» был непривычно оживлен. Наметанный глаз работника сразу приметил в комнате пару крепких сундуков — таких в Мани точно не делают. Как раз возле них стоял иноземец. По-хозяйски стоял.
«Дары купца, — догадался Гуэрера. — За меня, что ли?»
Это было странно. Однако, пленник только улыбнулся и согласно кивнул. Это первое что он научился делать, попав в плен: улыбаться и соглашаться на всё. Возможно, именно поэтому он до сих пор жив. Иноземец кивнул ему в ответ и, не прощаясь с правителем, пошел к выходу. Совершенно уверенный в том, что пленник пойдет за ним.
Путь был долгим. Они вышли из города и миновали ближайшие поля. А возле опушки леса… У Гуэреры глаза на лоб полезли: огромный лагерь! Яркие шатры, несколько сотен людей, немало явных воинов… их оружие! Оно такое… непривычное. И все люди — явные чужаки. В Мани и других городах виников люди одеваются и выглядят совсем не так.
— Никан! — приказал сопровождавший его иноземец и указал на шатер.
Пленник вошел. Стулья! С ума сойти! Он так поразился этому предмету мебели, что не сразу обратил внимание на хозяина шатра. Богатый. Очень! А еще непривычно высокий и здоровый — это не сразу удалось понять, потому что торговец сидел на стуле.
Тот указал гостю на второй, приглашая сесть. Гуэрера замер. Дело в том, что от движения шикарный плащ сполз с плеча, и стало видно правую руку иноземца: маленькую и скрюченную. Опомнившись, он все-таки сел на непривычный стул и стал ждать.
Какое-то время хозяин шатра с довольной улыбкой изучал лицо своего гостя. И, наконец, спросил:
— Квод номен тиби эст?
Пленник машинально пожал плечами. Не понимаю, мол. И уже в момент движения застыл, пронзенный догадкой. Несмотря на жуткое произношение краснокожего дикаря, он понял вопрос! И узнал язык. Пусть его назовут сумасшедшим, но это латынь!
— Мии номен эст Гуэрера… — машинально ответил он, хотя, слова подбирались с трудом.
— Но, — поморщился сухорукий купец. — Христонум номен. Туум.
— Гонсало Герреро, — потрясенно выговорил пленник и с надеждой произнес. — Ин номине Патрис эт Фили эт Спиритус Санкти?
— Но, — повторил удивительный иноземец, но уже с улыбкой. — Нет. Мой знать один этот язык. Плохо знать, — и тоже спросил с надеждой в голосе. — Ду ю спик инглиш?
«Инглиш… — задумался Гонсало. — Это инглесы? Англичане? Они тоже добрались до этих земель?»
— Но, — ответил кастилец, ибо ни разу в жизни с северянами не встречался.
— Плохо, — вздохнул торговец. — Итог: быть пытаться говорить по латынь.