Теперь с тобою вместе я
Шрифт:
В воспоминаниях случайных —
Войду восторгом в твои дни,
Тепло весеннее вручая:
К тебе я снова прилечу,
Прими как дар весны смятенье —
Ты пленница моих причуд,
И, безусловно, — Вдохновенье:
Вера
Нет, находится одной в комнате ей сегодня абсолютно не хотелось.
Надо быстрей раскидать шмотки по местам и попробовать найти девушку, подсказавшую куда ей обратиться, которую она встретила на входе в кампус.
Точно помнила, что зовут её Хана, а фамилия какая-то смешная, не то Куклаева, не то Кукалиева… ладно, спрошу и так, и эдак, а пока послушаю ещё одну песню и завершу эту нудную работу:
В три аккорда лёгкий перебор:
Заглянул я в осень без испуга,
В золотой, пурпурный листопад,
Что подскажешь в этот раз подруга,
На какой меня настроишь лад…
Увядаем, от забот устали… —
Расстаёмся не на век, а год…
Ну, подпой мне нежными устами,
У любви нет в жизни непогод.
Заглянул я в осень без печали… —
Дождь и ветер напоют мотив…
Разве мы когда-нибудь скучали,
Звуки жизни в песню воплотив…
Ах, подруга разбегись по струнам,
Заведём привычный разговор,
И пусть вторит нашим грустным думам
В три аккорда лёгкий перебор…
Вера несколько раз повторила две последние строки песни и вспомнила слова Офера, что Галь, как только поправится, обязательно приедет к ней, и она почему-то ни на секундочку в этом не усомнилась, лишь бы быстрей и раны оказались без пагубных последствий.
Глава 12
К радости обеих девушек, Вере удалось разыскать в университетских корпусах Хану Кукалиеву.
Удивление случайной знакомой было невообразимым, когда она увидела Веру, с которой при первой их встрече едва обмолвилась несколькими словами.
Хана очень обрадовалась и воспользовалась Возможностью сбежать с последней пары, чтобы всласть наболтаться с землячкой и неважно, что одна из них была из Беларуси, а другая из Дагестана.
Девушки
Они увлечённо обменивались впечатлениями об Израиле и, наконец, дошли до сокровенной темы о парнях.
Хана безапелляционно заметила:
— Мне эти местные надутые индюки совершенно не нравятся, они мне близко не нужны, да, и я такая им не нужна, им подавай блондиночек вроде тебя, с голубыми глазками и с ногами от ушей.
А меня ты видишь, росток чуть выше метр пятьдесят, чёрные глаза и волосы, а задница, словно корма на корабле или круп у породистой лошади.
Вера от души смеялась над аттестацией себя, на самом деле очень миловидной кавказкой девочки.
Хана, действительно, была не высокая, но фигурка у неё была отличная, она выглядела словно выточенная умелым мастером изящная статуэтка.
— Какая ты Ханка, смешная, разве так важно откуда твой парень, здесь родился, из Москвы приехал или из какого-то другого края, главное, чтобы была любовь.
— Ага, любовь, у нас у кавказских, часто уже с детства помолвлены мальчик с девочкой и в шестнадцать лет могут несчастную уже в жёны определить.
— И у тебя есть такой суженный?
— А то! Я с ним за всю жизнь два раза виделась и двадцатью словами перемолвилась, а меня хотели, как только приедем в Израиль, тут же и замуж отдать, чтобы в армию не пошла, только я сбежала из родительского дома и от этого жениха, папа меня проклял, а мама от страха перед ним тоже от меня отвернулась.
Я ей как-то позвонила, так она чуть в штаны не наделала от испуга.
Ну, и ладно, обойдусь без них, возьму и выйду замуж за араба.
— Ханка, ты серьёзно, а, как на это посмотрят окружающие?
— А, как ты посмотришь?
— Не знаю, я в этом пока мало разбираюсь, но ведь арабы наши враги?
— Ага, прямо и все, посмотри, сколько их по нашему городу свободно гуляет, и, что все враги?
Вера привлекла к себе сердитую девушку и поцеловала в щёку.
— Ханочка я тебе сейчас песню поставлю, мне в ней так одни слова запали в душу, всё время про них вспоминаю.
И Вера быстро отыскала на любимой кассете нужную:
Сумасшедшая страна —
То вой сирен, то тишина.
Сегодня враг, а завтра друг,
Как непонятен этот круг.
И, пусть порой грущу о том,
Привычном, с детства дорогом.
Преодолею, всё стерплю —
Тебя Израиль я люблю.
Затихла с последним словом и аккордом песня.