Теперь с тобою вместе я
Шрифт:
Через десять минут они уже выходили из ювелирного магазина, на запястье у Веры играл искрами золотой браслет с мелкими камешками, как она позже выяснила, что это маленькие бриллиантики.
Девушка наотрез отказалась заходить в другие отделы и Галь смеясь завёл её в кафе.
— А в такой малости ты мне тоже откажешь, как поужинать со мной?
— Нет, я голодная, как собака, даже не знаю почему, ведь мы с тобой хорошо пообедали.
И тут же добавила:
— Наверное, от волнения, ты Галь, сумасшедший.
Парень
— Веруш, ты совершенно права, я от тебя сошёл с ума!
Вера потупила глаза.
— Галь, не надо так говорить, ведь это не правда.
— Правда, правда, ещё, какая правда!
Они скушали по толстому блину, облитому шоколадом и, когда уже пили кофе, Вера вдруг спросила:
— Галь, прости меня за любопытство, а кем ты работаешь?
— Ну, наконец, любимая девушка задала мне первый вопрос.
И он рассмеялся.
— Веруш, это большой секрет, но тебе я выдам государственную тайну, я полицейский.
— Полицейский?
У Веры в голосе было столько удивления, что парень невольно опять рассмеялся.
— А что, не похож или не нравится?
— Наверное, не похож.
И Вера опять поймала себя на том, что к лицу прихлынула краска.
— Ну, чего ты всё время краснеешь, ничего страшного в твоём вопросе и удивлении нет.
Это хорошо, что не похож, я ведь не простой полицейский, а работаю в отделе по борьбе с наркотиками и часто приходится внедряться в их ряды, чтобы выявить структуру поставок и сбыта, этого пагубного зелья для людей, а особенно для молодёжи.
После такого задания я и возвращался домой, когда мы с тобой встретились.
— Ух, ты!
Вера невольно это сказала на русском языке.
— Галь, так ты ведь секретный агент, разве можно об этом говорить и рассказывать всем подряд?
— Я же не всем подряд, а только тебе, а ты теперь у меня доверенное лицо.
Вера видела, что парень над ней легко подтрунивает, но не обиделась, в её глазах он был неотразим.
— Галь, а ведь эта работа опасная!
— Конечно, опасная, но не опасней многих других в нашей стране, а работаем мы, в основном, не по месту жительства, а в других городах, вся эта дрянь провозится в Израиль или с севера, или с юга. Поставщиками в основном являются бедуины.
Веруш, и, что у тебя больше нет ко мне вопросов или другое тебя не интересует?
— Есть и очень много — сколько тебе лет, как ты жил до меня, была ли у тебя другая девушка, а может быть и сейчас есть, кто твои родители и сколько вас детей в семье, ты верующий или нет, откуда в Израиль приехали твои предки…
— Хватит, хватит.
Галь шутливо замахал руками.
— Ты, чего застрочила, как «УЗИ», у нас, что сегодня последний совместный вечер?
Подожди, я тебе всё расскажу о себе, только давай не всё сразу?
Девушка опять смутилась от своей смелости на грани наглости, но Галь
— Мне двадцать пять лет, окончил школу и отслужил в боевых частях в армии Израиля.
Потом были высшие офицерские курсы полиции и сейчас у меня младший чин офицера.
Моя бабушка приехала в Израиль из Польши, а дедушка из Марокко, это по отцовской линии, а родители мамы погибли во время войны в Освенциме, они были из Румынии, мама приехала в Израиль с приёмными, но они уже умерли.
Папа мой тоже служил в полиции, он уже на пенсии, а мама работает медсестрой в больнице.
Нас у родителей пятеро детей, я младший и последний неженатый.
Всё, на сегодня достаточно информации.
Теперь скажи, куда бы ты хотела поехать или, где погулять?
— Галь, а мы можем просто походить вдоль берега моря, посмотреть на закат и полюбоваться звёздами, мне уже надоели дома, улицы, а особенно магазины.
Парень рассмеялся, поняв намёк девушки.
— Конечно, с удовольствием, если хочешь, мы можем это сделать прямо здесь в Ашкелоне.
Они заехали в парк на берегу моря, припарковали машину возле спрятавшегося в тени деревьев кафе и, взявшись за руки, по ступенечкам спустились прямо на пляж и подошли к кромке воды.
Лёгкая волна с шипением набегала на берег, норовя обрызгать ноги и зазывая в свои обворожительные глубины.
— Галь, я бы искупалась, жаль, но не одела купальник.
Парень внимательно посмотрел в обе стороны.
— Веруш, видишь вон ту лодку, пойдём за ней спрячемся, ты разденешься и войдёшь в воду, а я тебя постерегу.
До Веры сразу не дошло, как это будет выглядеть, но, когда они подошли к намеченному месту всё придуманное Галем, прояснилось.
— Нет, я не могу, не могу и всё, не буду я при тебе раздеваться до гола, да, и другие люди могут подойти.
— Ерунда, я отвернусь, сложи на лодку одежду и беги в море, я никого чужого близко не подпущу.
Не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю, слово офицера и потому что очень тебя люблю.
Галь демонстративно отвернулся, а Вера лихорадочно разделась и побежала голышом в море, отдавшись на волю благодатным волнам.
Позже вспоминая своё ночное купание, не могла сама себе поверить, как могла на такое решиться, чтобы в присутствии почти не знакомого парня полностью оголится.
А пока она от наслаждения восторженно кричала, остужая разгорячённое тело в морской прохладной воде в середине мая.
Девушка услышала голос Галя:
— Веруш, возвращайся, море опасное, может затянуть.
Она тут же отрезвела, понимая всю справедливость его слов, подобных случаев уже в этом году было не мало.
В несколько сильных гребков подплыла поближе к берегу и, почувствовав под ногами дно, быстро, как только позволяла волна, побрела по мели к месту, где находилась перевёрнутая лодка с её одеждой.