Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Что касается его фигуры, то здесь я могу сказать наверняка: Женя просто напрочь зарос жирком.
У него были изнеженные, совершенно лишенные мышц руки, обвисший живот, который он тщетно пытался втягивать, жирные бока, целлюлютные ляхи и огромных, почти денисовских размеров задница. Помимо этого, скажу я вам, он очень мило сутулился. Нет, правда мило.
Одет Женя был в не слишком длинные цветастые парусиновые шорты, с трудом застёгивавшиеся на его талии, и желтую футболку с похабной надписью. На ногах его красовались кроксы.
Сам он мне говорил, что когда-то давно занимался плаванием,
Возможно. В тот момент меня это, как вы понимаете, ничуть не волновало. Какая разница, что там было до того. Потолстел ли этот красавчик недавно или же был таким всегда, – для меня не имело тогда ни малейшего значения. Главное, что сейчас он толстый и красивый. Этого мне хватало.
Егор Рысаков, с которым я поначалу общался очень тесно, – к тому времени на тренировках уже почти не появлялся. Мне не хватало общения. Вот тогда-то я решил, что неплохо было бы сделать из Жени ещё одного Егора.
Этим моим мечтам не суждено было сбыться. И вот почему.
Женя оказался лютым зожником.
Собственно, ещё в тот самый день, когда мы с ним познакомились, – этот товарищ мне так и сказал, что он, дескать, сейчас в плохой форме, что его это бесит, что своего ожирения он стесняется и что больше всего на свете ему хочется похудеть, сделаться стройным и спортивным мальчиком с кубиками пресса на животе.
Я, разумеется, не придал этому значения.
Оно и понятно: к тому времени я уже был не то чтобы прям совсем тёртый калач, но с людьми определенный опыт общения имел.
Боже, сколько раз за все годы, проведённые сначала в 737-й, а затем в 1497-й школах, я слышал от разных людей нечто подобное! Да не сосчитать! Уж чего-чего, а подобного нытья за свою жизнь я наслушался вдоволь! Бессчетное число раз мне доводилось наблюдать по сути одну и ту же сцену: стоим мы вдвоём с каким-нибудь шкетом в пустом и грязном школьном сортире (ну, или в раздевалке, или в коридоре, или ещё где-нибудь в таком месте), и этот самый шкет мне жалуется, что он, дескать, совсем себя запустил, обленился и заплыл жирком, не занимается спортом и вообще не думает о своём здоровье, и что так дальше продолжаться не может, что он всё обязательно исправит, что он вот прям с понедельника (ну, или со следующей четверти, или с нового года, или с нового учебного года) начнёт новую жизнь, бросит курить и пьянствовать, перестанет жрать в три горла и сутками сидеть за компом, займётся спортом и всё в этом духе. Многие прямо-таки клялись мне, что они во что бы то ни стало исправятся.
Боже, сколько же я таких принесённых в сортире клятв выслушал!
Да, выслушал я их явно немало. И поэтому знал, какова цена такого рода обещаниям. Я ведь к тому времени уже по своему опыту знал, что все те, кто божился и клялся, что исправится, перестанет жрать чипсы и станет хорошим мальчиком, – даже не попробовали выполнить хотя бы часть своих обещаний. Вот я тогда и понадеялся на то, что желание похудеть и стать атлетом у Жени не выльется ни в какие реальные действия, а со временем и вовсе заглохнет, как заглохло оно постепенно у всех тех моих давних знакомцев.
Но я ошибся.
Женя был человеком другой культуры. Он приехал с Донбасса. За это ему, кстати, мигом дали кличку Сепар.
Да, это как раз был май четырнадцатого. У нас в районе тогда стали появляться первые беженцы из тех краев. И одним из этих беженцев был Женя.
Едва он приехал в Москву, как тут же взялся за свою физическую форму. Собственно, когда я с ним познакомился в раздевалке бассейна, – он находился в Москве только два дня.
Да, Женя был человеком решительным. Сразу по приезду в Москву он записался на плавание, бокс, карате и невесть на что ещё. И не просто ведь записался, но реально стал ходить на занятия! Практически всё своё свободное время он тогда проводил на тренировках. И это, конечно, не могло не сказаться на нём.
Когда я с ним только познакомился, – это был толстый и совершенно неспортивный мальчишка. Видно было, что до того он едва ли когда-нибудь утруждал себя хоть сколько-нибудь существенной физической нагрузкой. Но за последующий год он переменился...
Да, всего за один год Женя сбросил двадцать кило живого веса и стал весить всего-навсего 42 килограмма. У него, как он и мечтал, появился рельефный пресс и мощные бицепсы. Пятая точка уменьшилась раза эдак в два-три. Только щёки его миновала чаша сия. Эти последние так и остались у него пухлыми, как и в день нашего знакомства.
Совратить Женю в гомосексуальные связи оказалось делом нетрудным. Сперва он, правда, смотрел на подобные вещи без энтузиазма. Собственно, как и все донецкие, коих в нашей школе тогда появилось множество.
Оно и понятно: приехали люди из совсем другой страны, где и нравы другие, всё им тут кажется непонятным и пугающим.
Это у них довольно быстро прошло. Все донецкие к нашей школе довольно быстро адаптировались.
Женя приехал в мае четырнадцатого, а уже в октябре того же года мы с ним впервые занялись этим самым делом в школьном туалете на четвёртом этаже. Так что тут никаких проблем не было.
Впрочем, интимное общение с Женей в конечном итоге не особо сложилось. И связано это было в первую очередь с той фанатичной любовью к спорту, которую этот шкет вечно демонстрировал по поводу и без. Вот представьте себе сцену.
Перемена. Грязный школьный сортир. Мы с Женей занимаемся плотской любовью. Занимаемся мы, значит, занимаемся... А Женя меня при этом на весь туалет материт да так, что ещё и в коридоре слышно: «Блядь, ну ты жирный, блядь! Да как с тобой вообще ебаться можно, блядь?!».
Вот так у нас всё всегда и проходило.
Его претензии к моей фигуре были, надо сказать, совершенно обоснованными. Это было как раз то время, когда я решил начать следовать за модными стандартами нашей школы и начал специально толстеть. Как Гомер Симпсон, в одной из серий известного мультфильма делавший то же самое для того, чтобы получить инвалидность. Меня, правда, в отличие от известного персонажа не инвалидность интересовала. Вместо неё мне нужна была красота.
Да, конечно, речь шла о красоте, несколько отличающейся от общепринятых канонов нашего буржуазного общества, но всё же. Я тогда очень хотел понравиться как можно большему числу наших мальчиков и девочек. Собственно, я и так очень многим нравился, но мне хотелось нравиться ещё большему количеству хороших людей.