Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
Соня не знала, что такое горе. Она родилась в очень богатой семье. Её семья была одной из самых богатых в городе Кургане. А потому всё плохое, что происходило в этом городе, Сонечки никогда не касалось.
Она жила в золотом дворце. Именно так одноклассницы называли городской особняк её отца. На самом деле он, конечно, был не золотой, а каменный. Это был роскошный трёхэтажный особняк из камня, облицованный ужасно дорогим чёрным кирпичом по фасаду. Оконные рамы там были из дерева, и их украшали роскошные ручки из золотистой латуни. Вершины колонн, которые подпирали крышу веранды, были позолоченные, а сами колонны украшались латунными обручами. Латунные скобы украшали мраморные мерила на веранде и на крыльце. Латунью были отделаны двери. Дом был обнесён забором из железных пик. Наконечники их тоже были латунные. И ворота, сделанные по специальному
Каждое утро садовник Степан поднимался ещё до зари и начищал все латунные детали в доме, чтоб они блестели, смазывал их воском. Соня никогда не видела Степана. Она и не хотела его видеть.
Особенно старательно Степан начищал латунный герб на воротах. Потом отец Сонечки решил повесить точно такой же герб на фасад своего особняка. Как раз между окнами второго и третьего этажей. Степан полез вешать герб и упал. Разбился насмерть. Сонечка этого не видела. Она и не должна была этого видеть. Степана очень быстро убрали, кровь вытерли. Сонечки ни о чём не сказали. Когда она вернулась из школы, все были как всегда веселы и говорили только о ней.
Горя Сонечка никогда не знала. Особенно в детстве. В детстве она изучала этот мир через бронированное стекло папиного Роллс-Ройса. Какой же это был хороший Роллс-Ройс! Это был самый настоящий «Призрак» 2013 года! Когда-то давным-давно папа Сони привёз это чудо из Китая. Машина была чёрная, огромная, и вообще напоминала ни то медведя, ни то крокодила. Внутри там было очень тихо и очень мягко. Соня любила при езде полёживать в мягких креслах заднего сидения. Они были такие мягкие и бежевые, что в них она сразу же засыпала. А за окнами в это время тянулись бескрайние холодные степи, убогие бараки с выбитыми и заколоченными окнами, кристально чистые прозрачные речные потоки, уходящие ввысь сплошной стеной хвойные леса, приземистые горы Каменного пояса, и прочие красоты её Родины. На всё это Соня не обращала большого внимания. Лишь иногда она продирала глаза от дремоты, вытягивала одну прелестную ручку, затем другую, как бы понарошку разминаясь после долгого сна, – и тогда она смотрела в окно и видела там и бараки с заколоченными окнами, и бедных людей в спортштанах, старых куртках и резиновых сапогах, и сгорбленных старушек в дублёнках и пуховых платках. Она смотрела на всё это с каким-то странным недоумением, удивлялась, подвисала плечами, а потом снова закрывала глаза, поворачивалась набок и продолжала дремать. Она любила дремать.
Отец Сонечки был очень богатый и очень мудрый человек. В нулевые и десятые годы он был бандитом. Быть бандитом в нулевые и десятые – это совсем не то, что быть бандитом в девяностые. В эти времена преступнику были необходимы и хитрость, и ум, а не только грубая сила. Георгий Зверев обладал и тем и другим в достаточной мере.
Чем он только в своё время не занимался! Он и контрабанду из Китая возил, и товары всякие запрещённые, и коноплю ездил собирать в Приморье и Южную Сибирь. Он возил наркотики через всю Россию на своём старом Порше Кайен. Он торговал мефом на Гидре. Держал там магазин. Потом он вышел к чёрту из этого бизнеса, купил дом, завёл семью. Он купил целую сеть дрянных кафе, где подавали чай из пакетиков и блины с сиропом. Сеть была малоизвестна. Такие кафе были только в Кургане, Челябинске и Тюмени. Потом он купил ещё пару кофеен, пару чебуречных, несколько автомастерских. Потом скупил несколько торговых центров. Он стал одним из богатейших жителей Кургана, завёл свой герб, начал носить пиджак, ездить в театр.
Мама Сони была художница. Она сама называла себя так, и очень обижалась, если кто-то другой отказывался её так называть.
Она родилась давно в семье бедной учительницы. В шестнадцать лет она оставила школу, чтобы пойти в колледж на дизайнера. Она много тусовалась, постоянно бывала на вписках, много пила, курила травку и закидывалась мефчиком. У неё было много молодых людей, и многие из них дарили ей подарки и обещали бог знает что. Никто из них обещаний своих не сдержал и в её жизни не остался. Кого-то из них посадили, кто-то умер сам, а кто-то уехал в Москву. Мама её рисовала редко. Она бралась за кисть всё реже и реже. Одна время она не училась и не работала. Жила за счёт своих парней. Потом парни поразбежались, поразъехались… Она тем временем подсела на меф и соли. Какое-то время работала в Яндекс.Еде. Носила еду простым людям. Потом из Китая вернулся Георгий. Они были раньше знакомы, но тогда она не обращала на него особого внимания.
Иногда она садилась и рисовала. Это было очень редко, и случалось всё реже и реже. Она брала лист и изображала там котят и собачек, планеты и облака, галактики и целые вселенные, призраков и тонких девушек в белых одеждах. Короче, изображала она всякую дребедень. Её картины были безыскусны и аляповаты. Кошки и собаки на её рисунках выглядели неживыми. Их глаза всегда были точно стеклянные и не выражали ничего, но при этом выглядели заплаканными и очень грустными. Лес на её картинах выглядел пластмассовым. Люди двигались точно механические насекомые в старых часах. Яркие расплывчатые пятна пачкали холст, образуя некие узоры и образы. Они очень смутно напоминали реальные объекты.
Георгий Зверев был человеком либерально мыслящим. Этим либерализмом он заразился, видимо, в университете. Никто не помнил, где он точно учился, но все помнили, что не в Кургане. Скорее всего, в Екатеринбурге или Челябинске. Возможно, даже в Перми. Как бы то ни было, большой город сильно повлиял на него. В университете он появлялся редко. Вместо этого был занят тем, как заработать побольше денег. Он разбирался со своим автобизнесом, растаможивал автомобили и собирал документы, копил деньги и заводил нужные знакомства. Учёба была для него далеко не на первом месте, хотя он и понимал, что без диплома в нашей стране успеха не добиться. Для вида он готов был уважать общественные условности, но на деле ему было на них плевать. Он слишком твёрдо стоял на этой земле, чтобы бороться против несправедливости вокруг. Он умел замечать несправедливость, не обращая на неё внимания.
Это был очень либеральный человек. Он вырос на семейных сериалах начала нулевых и книжках по психологии личностного роста. Его одноклассники были эмо и готами, говнарями и гопниками. Он никогда их не понимал, но относился терпимо. Впрочем, его терпимость происходила не от интереса и соучастия, а скорее от полного безразличия. Он был из богатой семьи, но рано начал зарабатывать деньги. Ему всегда было мало, и он стремился заработать больше. Он считал, что каждый человек способен заработать больше. Для этого не нужно быть ни умным, ни смелым. Достаточно лишь выйти из зоны комфорта. В отличии от некоторых гуру бизнеса, он не срывал свою злобу на тех, у кого денег не было. На таких людей он попусту не обращал большого внимания. У него не было сил обращать его на них. Он был человек нелюбопытный и занятой. У него не было времени, чтобы интересоваться всем на свете.
Он любил японскую и китайскую еду и порнографию, терпимо относился к проституции. Он уважал чужой выбор и любил, когда уважали его. Правда, его уважение всегда заключалось в безразличии. Он не был злым или гневным. У него не было времени на гнев и злобу.
Это был приятного вида мужчина лет тридцати пятисорока. У него было крепкое мускулистое тело, широкие скулы и короткая стрижка бобриком, как в американских сериалах пятидесятых. У него были голубовато-серые глаза. Не злые, но абсолютно безразличные. Он носил белые рубашки и серебристые гарусные часы, чёрные узкие туфли из крокодиловой кожи и кроссовки, джинсы Левайс и кожаные ремни. Он любил прокатиться на Порше и поесть в Макдаке, выпить колы и сходить в тренажёрный зал. Он был из поколения тех, кто выбрал Пепси. Точнее, даже не из этого поколения, а из следующего. Он закончил школу только в середине нулевых. Так что Пепси выбрали его старшие братья. А он лишь последовал их примеру.
Он любил китайскую еду и отдых на Бали, был атеистом и скептиком, слушал на досуге доклады с конференции
TED, читал блог Александра Панчина и книжки от «Альпина нон-фикшн». Он верил в позитивное мышление, бизнес-тренинги и зону комфорта. Он ценил медитацию и духовный рост, но был слишком занят, чтобы ими заниматься. Ему не нравилась власть в России. Он был уверен в том, что если она поменяется, у нас будет настоящее европейское государство с честным бизнесом, большими зарплатами и хорошей социальной сферой. Он любил вспоминать, как в молодости был наблюдателем «Голоса» и отправлял какие-то деньги в пользу конторы Навального. Но он был слишком умён и слишком осторожен, он очень ценил личный комфорт и не любил риск, не сулящий скорого обогащения. Так все его оппозиционные взгляды так и остались лишь взглядами. Его небольшое участие в политике быстро могло на нет после того, как Навального посадили. Примерно тогда же у Зверева появились жена и дочь, и ему окончательно стало не до того.