Теплая Птица
Шрифт:
За белым дворцом показались золотые статуи: стоящие кружком женщины, что-то держащие в руках, куда-то завлекающие (наверно, из-за них это место и назвали Золотой Долиной). Повернув направо, мы подошли к еще одному белому дворцу, с надписью «армения» под козырьком с причудливыми каменными завитушками. Что такое армения?
— Станьте лицом к колонне, — подал голос особист. — Ноги держите на ширине плеч.
— Зачем это?
— Таков порядок.
Я прислонился к холодному камню. Особист быстрыми четкими движениями обыскал меня.
— Прошу, — он взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.
Столько всевозможного барахла я никогда в жизни не видел! Просторный, тускло освещенный зал был завален чуть ли не до потолка: диваны, статуи, книги, компьютерные мониторы, тряпье, плюшевые игрушки, аквариумы, пластиковая посуда. Чего здесь только не было! Все бесполезное, ненужное.
Проследовав за особистом по узкой тропинке, проложенной в джунглях барахла, я вышел на свободное пространство и увидел Отца Никодима (память проворно выдала картину — отточенное лезвие опускается на шею Бориса). Отец Никодим возлежал на диване, закинув длинные ноги в остроносых сапогах на спинку. Рядом, в кресле, сидел Глеб Пьяных — тот самый бородач, что опрашивал меня в первый день в Цитадели.
— Артур, стрелок АМР, доставлен, — доложил приведший меня особист.
— Хорошо, можете идти, — кивнул Глеб Пьяных.
Отец Никодим лениво разглядывал меня, глубоко затягиваясь сигаретой.
— Голова болит? — вдруг спросил он.
Я от неожиданности ответил не сразу.
— Болит, Отец Никодим.
— Обращайтесь к Отцу Никодиму — «ваш крест», — вставил Глеб.
— Болит, ваш крест.
— Зеленка?
— Зеленка, ваш крест.
Отец Никодим засмеялся, Глеб Пьяных послушно оскалил зубы.
— Знаешь выражение, Артур, — «клин клином вышибают»?
— Не знаю, ваш крест.
— Так вот, держи.
Отец Никодим протянул мне зеленую бутылку. Даже смотреть на нее было противно… Я сделал глоток. Горло вспыхнуло огнем. Я боялся, что меня снова стошнит, но — отец Никодим оказался прав — мне полегчало.
— Спасибо, ваш крест.
Я возвратил бутылку.
— Полагаю, теперь с тобой можно говорить на равных, — Отец Никодим улыбнулся. — Должен сказать, меня впечатлило, как ты, Артур, разобрался с тем претендентом.
Я сразу понял, что он имеет в виду Бориса.
— Без истерики, без всех этих «кийя!» — четко и ровно. Ничего лишнего — удар и… результат.
— Спасибо за высокую оценку, ваш крест, — сказал я.
Глеб Пьяных иронично взглянул на меня.
— Оценка и вправду высокая, — согласился отец Никодим. — Настолько высокая, что я решил назначить тебя в свою личную охрану на место Григоренко. Его ранили во время рейда по Измайловскому гетто. Помнишь, Глеб?
— Да, ваш крест, — отозвался Пьяных. — Та еще была заварушка.
— Временно, конечно, — пока не оклемается Григоренко. Как ты на это смотришь?
Я ответил, что буду рад сложить за него голову.
— Похвально.
Отец Никодим обратился к Глебу:
— Распорядись выдать парню оружие. Вечером я выезжаю на Вторую. Сколько можно тратить время впустую?
5
БОЛЬШАЯ ШИШКА
Я сидел в машине сопровождения вместе со стрелком из охраны и шофером, держа заряженный АКМ на коленях. Следом за нами медленно двигался черный автомобиль Отца Никодима. Мы покинули Цитадель не больше двадцати минут назад, но почему-то казалось, что давным-давно. Быть может, потому, что стрелок, по имени Меир, оказался надоедливым и болтливым парнем. Жиденький, востроносый, со смоляными глазками и чернявой бородкой, он словно имел шило в заднице и вертелся на месте юлой.
— Ты из стрелков? — накинулся он на меня. — Давно принят?
Узнав, что только вчера, Меир посмотрел с уважением:
— А я уже год, как в стрелках корячусь. Дальше охранки не дослужился.
— И не дослужишься, — повернув широкое лицо, вставил шофер.
— Это почему? — вскинулся Меир.
— Потому что ты трепло.
— Что есть, то есть, — согласился стрелок, выглядывая в окно. — О, уже Северянин.
Машина проехала по эстакаде, нависшей над железнодорожной платформой.
Из разговора Меира с шофером, я сделал вывод, что служба в личной охране отца Никодима не так уж почетна.
— Скоро кладбище, — неспокойно сказал шофер. — Здесь часто банды нападают на конвои.
— Прям уж и часто, — беспечно протянул Меир. — Когда последний раз?
Шофер умолк, должно быть, припоминая.
— В октябре на конвой конунга Шавката напали…
— Ну, да ты не дергайся, — перебил Меир. — С нами тебе сам черт не страшен.
Машина свернула в переулок, и почти сразу под передним колесом что-то громыхнуло. Осколки стекла, вместе с черным дымом устремились в кабину; сквозь пелену я увидел шофера, уронившего голову на руль.
— Мародеры!
Меир лихорадочно передернул затвор автомата, однако выстрелить не успел. Разбив стекло, пуля попала ему в голову. Меир навалился на меня, еще теплый, но уже не от мира сего. Я опустился на сиденье. Лязг пуль по металлу повторился.
Дьявол подери! Вот так западня.
Стрельба внезапно прекратилась. Я услышал голоса.
— Есть кто в первой машине?
Прячась за трупом Меира, я увидел появившуюся в окне физиономию — круглая, испитая рожа с жидкой бороденкой.
— Три трупака, — сообщил кому-то мародер. — Шофер и два стрелка.
— Оружие у них забери.
Дверца машины заскрежетала. Мое сердце готовилось выскочить из груди, и только оно жило во всем моем теле. Я превратился в труп.
Рука мародера, снимая автомат, скользнула по моей руке (вызывающе-теплой). К счастью, он не придал этому значения, должно быть, потому, что трупы Меира и шофера, обысканные им раньше, тоже еще не остыли.
— Два автомата и пистолет, Варяг, — сообщил мародер.