Тепло оружия
Шрифт:
Дело в том, что помимо всего прочего мы с Бирмой по-прежнему шля рядом по все той же узенькой тропинке, и для того, чтобы не убирать руку и не перекладывать её, скажем, на плечо, мне пришлось немного наклониться вперед и несколько извернуться, принимая таким образом довольно кособокую позу, не слишком-то подходящую для романтической прогулки по “Тропинке влюбленных”.
Бирма же, похоже, не замечала ничего не обычного в том, что моя походка вдруг стала прихрамывающей, а я сам начал передвигаться почти боком. Наверное, у неё было обыкновение вот так прогуливаться по лесу в компании
Да уж, она действительно была от меня без ума. Она практически призналась мне в этом.
А ещё рассказала, как, услышав выстрелы за окном, выбежала из-за стола — она, оказывается, тоже работала в центре города. И даже сказала, где. Ее контора находится в большом здании, в самом центре. Короче, где-то там. А уж когда она увидела труп светловолосого человека, лежащего в лужах крови… В этом месте у неё перехватило дыхание.
Она замедлила шаг, и мы остановились.
— Шелл, — проникновенно проговорила она.
— Что? — откликнулся я, распрямляясь. — О-ох!
— Что с тобой, дорогой?
— Ничего. Спина немного затекла… и рука тоже. Вот тут — ой! Все, кажется, уже прошло.
— Шелл… — Она придвинулась поближе. Еще ближе. Совсем близко. — Теперь тебе понятно?
В её светло-карих глазах стояли слезы. Она плакала.
Все было ясно, как божий день. Ну да, увидев убитого старика, она решила, что это Шелл Скотт. Что это я лежал на залитом кровью тротуаре. Она думала, что я умер. Умер — после всех её страстных фантазий… и альбомов с вырезками.
— Шелл…
— Что?
— Ты понимаешь?
— Ага.
— Мой милый, я хочу, чтобы ты… поцеловал меня. Всего один разочек, прежде, чем мы вернемся обратно.
— Один раз? Но что такое, один раз? Мы ведь на “Тропинке влюбленных”, не так ли? Одни среди дремучего леса? Свосем одни? Только мы и больше никого? Вокруг лишь деревья и птички, правда? Так почему лишь однажды? И два, и три — и даже бессчетное множество…
И это все, что я успел сказать тогда.
Она обвила меня руками за шею, прильнула ко мне всем телом, подобно реке теплой плоти и её губы коснулись моих. Она провела рукой по моей щеке, а потом её длинные, острые ногти коснулись моей шеи, рука спускалась все ниже и ниже…
Единственно, что я могу сказать, так это, что ради такого поцелуя, бесспорно, стоило жить, вне зависимости от того, что могло последовать после него. Как будто соблазнительная, любвеобильная, страстная Бирма О'Хэйр на протяжении многих лет сдерживала свои чувства, чтобы затем в один момент выплеснуть все это на меня.
Она отстранилась от меня через минуту или две. И может быть и через три. Кто считал? Испустила протяжный вздох и сказала:
— Постой здесь, милый. Я сейчас вернусь.
— Вернешься? Но куда же ты? Мы здесь, среди деревьев… С птичками…
Она же тем временем успела отойти на добрую сотню футов. Наверное, у неё был слабый мочевой пузырь.
Нет, похоже, это все-таки у меня было не все в порядке с мочевым пузырем.
Вы бы почувствовали себя не лучше, увидев то, что пришлось увидеть мне и услышав то, что услышал я.
А увидел я, как Бирма О'Хэйр стремительно скрылась за поворотом; и в тот же момент из-за этого же самого поворота появились — и надо сказать, очень быстро направились в мою сторону — четверо граждан довольно грозного вида.
Настоящие уголовники, кто бы сомневался; вид у них был совершенно бандитский, да и пистолеты тоже не шуточные.
Услышал же я их грязные вопли, прерванные двумя или тремя выстрелами. Может быть выстрелов было четыре. Я не считал.
К тому же в тот момент меня занимали совершенно другие мысли.
Бирма, крошка, думал я. Так, значит, ты знала? Ну конечно же знала. Но как ты могла? Почему? А как же бессонные ночи и все такое прочее? И альбомы с…
Ну да, разумеется. Не было никаких альбомов. И она вовсе не сходила от меня с ума. Обманщица, нарочно морочила мне голову, чтобы сбить с толку. Добилась своего и, наверное, была уже далеко. Это ж надо, обманула, как ребенка. Ну ничего, она свое ещё получит — если, конечно, я останусь в живых, что в данный момент казалось мне маловероятным.
Я очень усомнился в том, что мне удастся ещё пожить на этом свете, потому что эти звероподобные громилы мчались в мою сторону, стреляя на бегу, и, по-видимому, всерьез задавшись целью убить меня.
Но ещё какое-то время я оставался неподвижно стоять в задумчивой расстеряности. Мне нужно было кое-что понять. А сознание у меня очень независимое. То есть, иногда оно совершенно отказывается мне подчиняться.
Бирма, думал я, Бирма О'Хэйр. Она нарочно привела меня сюда, заманила в эту глухомань и — как-то… но как? — сумела навести этих головорезов, чтобы они разом набросились и расстреляли бы мен. Что, собственно, они как раз сейчас и пытались сделать. А это значит — ну конечно же! Это уже означало очень многое и было достойно более детального рассмотрения.
Но самое главное в том, что теперь полностью подтвердилась моя прежняя догадка, ставшая краеугольным камнем моих логических и невеселых рассуждений.
Я подумал об этом прежде, вспомнил и сейчас, но только на этот раз уже ничуть, ни единой минуты не сомневался в собственной правоте.
Дилли Пикл действительно была женщиной.
Глава 17
Замечательно, мысленно похвалил я сам себя; просто бесподобно.
А между тем расстояние между мной и наступавшими на меня вооруженными бандитами сократилось, по меньшей мере, вдвое. Стрельба была беспорядочной, но ещё какое-то мгновение, и им все-таки удастся уложить меня. Я покойник.
Нет, пока ещё нет. Но через секунду им стану.
Всего какая-то доля секунды ушла у меня на то, чтобы отскочить в сторону, и пролетев никак не меньше четырех метров, врезаться в ствол корявого дерева, получая ушиб руки и ноги и попутно стукаясь головой о выступ или нарост или как там ещё называются такие чрезвычайно твердые шишки на древесном стволе.
Бежать смысла не было. С больной головой все равно далеко не убежишь. Тем более, на одной ноге. Кроме того, я не привык отступать перед бандитами. Тем более, когда могу справиться с ними. Да, их четверо, а я один, ну и что с того? Разве я не бывший морской пехотинец?