Теплый снег
Шрифт:
Казимиру что-то ответили, и он снова взорвался.
– Как это при чём здесь вся система? Я звёзд не вижу!
В палатке зашевелились, словно кто-то устраивался поудобнее, и её полог чуть приоткрылся.
– Во-первых, - услышала Марта спокойный голос Николы, - потише, всё ещё спят. Во-вторых, не будем гадать на кофейной гуще и приписывать Друа нереальные эксперименты с физикой пространства всей системы. Что произошло в действительности, мы пока не знаем, хотя предполагать можно многое. И, кстати, не в таких глобальных масштабах, как это делаешь ты. Почему бы, например, не предположить, что эксперимент, не обязательно по изменению физики пространства, касается только Снежаны? Ты ведь обратил внимание на проявившуюся странную дисперсию света Корриатиды и "Шпигеля"? Вполне возможно, что свет звёзд просто размывается в атмосфере.
Марта непроизвольно бросила взгляд на восток и, ойкнув, вскочила с места. Корриатида, огромная и разбухшая, переливающаяся всеми цветами радуги, уже вставала из-за горизонта. В палатке снова загудел голос Казимира, но Марта, пересилив любопытство, оставила неприглядное занятие подслушивания и бегом бросилась к "дилижансу". До подъёма нужно было успеть приготовить завтрак, проверить энергозаряд обоих "мюнхгаузенов" и провести их ежедневный биотехосмотр.
С завтраком Марта справилась быстро. Она выкатила из "дилижанса" видавшую виды походную кухню и ввела в неё программу комплексного завтрака - на составление оригинальной программы просто не было времени, да и качество нестандартных блюд, изготовляемых походной кухней, всегда оставляло желать лучшего.
Зато с "мюнхгаузенами" пришлось повозиться. Биотехосмотр представлял собой в общем-то несложную процедуру, но у первого "мюнхгаузена" внезапно закапризничал блок терморегулировки обшивки и никак не хотел выходить на режим. Только после получаса работы Марте удалось отрегулировать настройку и свести расхождение с контрольными показаниями тестера практически до минимума.
Закончив биотехосмотр, Марта выбралась из чрева "мюнхгаузена" и с удовольствием потянулась, разминая затёкшую спину.
"Кажется, успела", - удовлетворённо подумала она, глядя на солнце.
По лагерю прокатился сигнал подъёма, и сразу вслед за ним, неожиданно, так что Марта даже присела от акустического удара, загрохотала запись первого концерта Косташена.
"Ну, Кралек, - приходя в себя, усмехнулась Марта, - погоди у меня со своими шуточками!"
– Подъё-ом!
– закричала она и, разбежавшись, со всего маху прыгнула на палатку, метя на то место, где имел обыкновение спать Кралек. В палатке кто-то сдавленно охнул, она прижала ещё раз и отпрыгнула.
– Кому там делать нечего?
– сиплым спросонья голосом загудел Кралек.
– Подъём!
– снова весело закричала Марта и расхохоталась.
Полог палатки зашевелился, и из неё, скрючившись, держась руками за ребра, выбрался Кралек. Заспанный, с перекошенным лицом, в одних плавках. Он снова охнул и, присев, упёрся ладонями в снег.
– Так и ребра поломать можно, - недовольно пробурчал он.
– Это через амортизационные переборки?
– ехидно усмехнулась Марта. Бедненький мой, какой же ты хиленький!
Кралек поднял голову и посмотрел на неё из-под спутанных, свисающих на лицо длинных волос.
– Ладно, - сказал он.
– Посчитались за концерт. Один-один.
И тут же, сгребя растопыренными пальцами снег, неожиданно быстро метнул в её сторону снежок. Марта ловко увернулась и, смеясь, отбежала за палатку.
– Месть, между прочим, - ехидно заметила она из-за укрытия, - есть порок человеческий. А месть мужчины женщине - порок вдвойне!
В первый момент Кралек хотел догнать её и окунуть головой в сугроб, дабы воплотить в жизнь двойной человеческий порок, но пристыженное мужское рыцарство удержало его.
– Пусть будет два-один, - великодушно махнул он рукой и, сделав с разбегу несколько сальто, умчался в снежную пустыню, совершая свой ежеутренний трёхкилометровый пробег.
Из палаток стали выбираться члены экспедиционного отряда, и лагерь ожил, наполнившись утренним гамом. Последним из палатки выбрался Казимир, невыспавшийся, с осунувшимся лицом и красными глазами. В отличие от всех, он уже был одет, и создалось впечатление, что спать он не ложился.
– Кто это у нас тонкий эстет, - недовольно буркнул он, жмурясь на солнце, и решительным шагом направился к "дилижансу".
– Крутить по утрам серьёзную крелофонику - просто кощунство, - бросил он, проходя мимо Марты.
Марта хмыкнула.
– С добрым утром!
– сказала она в спину Казимира. Тот что-то пробормотал, кажется, извиняющееся и, забравшись в "дилижанс", отключил запись.
Марта поморщилась. Если ты не выспался и с утра не в духе, то не к чему срывать раздражение на окружающих.
Пока члены экспедиционного отряда занимались утренним моционом, Марта успела расстелить походный коврик, вырастила обеденный стол и принялась сервировать его. Она не успела полностью накрыть на стол, когда к ней, прыгая на одной ноге и пытаясь на ходу натянуть на себя комбинезон, приблизился Кралек.
– Что у нас сегодня на завтрак?
– спросил он и, справившись наконец с комбинезоном, запустил пальцы в салатницу.
– Не хами!
– ударила его по руке Марта.
– Прямо ребёнок маленький!
– Опять стандартный завтрак, - привередливо поморщился Кралек, облизывая пальцы.
– Зато съедобный, в отличие от твоего вчерашнего ужина!
Подошедшие сзади Боруся и Никола обидно засмеялись.
– Да что вы понимаете в шашлыках с перцем!
– оскорблённо возвестил Кралек.
– В перце с шашлыками, - поправила Боруся, садясь в кресло. По-моему, твой вчерашний ужин можно рассматривать только как диверсию или саботаж. Какое из этих двух определений тебе больше нравится для занесения в экспедиционный журнал?
– Саботаж, - вздохнул Кралек.
– Саботаж экспедиционной партией гурманского ужина и искусства дневального.
– Садись, гурман, - хмыкнула Марта.
– А то я сейчас не пущу тебя за общий стол, выращу отдельный и подам вчерашние шашлыки. Ещё остались.