Теранезия
Шрифт:
Прабир хотел возмущенно возразить, но сообразил, что этому не будет конца, пока Аслан не получит объяснения, почему он так неуютно чувствовал себя от этих вопросов. Прабир посмотрел ему в глаза.
— С чего бы мне делать это? Я гомосексуалист.
Аслан смущенно моргнул, и Прабир вдруг подумал, а знает ли тот что-то кроме уничижительных слов и библейского сленга [28] . Затем полковник развел руки и радостно объявил:
— Аллилуйя! Это можно вылечить!
28
В
— И в половину, не так легко, как христианство, — пробормотал Прабир.
Солдат, стоящий рядом, ударил его в висок прикладом ружья. Он пошатнулся, стараясь сохранить равновесие. Благо удар был несильным, у него даже кровь не пошла.
— Вы можете отрезать человеку член, — торжественно объявил Аслан. — Но вы не можете вырезать ему душу.
Прабир испытывал сильное искушение придумать максимально обидный ответ, в котором фигурировали бы куру и гостия, но решил не рисковать, чтобы внезапно не выяснилось, что проповедь была, на самом деле, рецептом для хирургического вмешательства.
— Уберите его отсюда, — мягко сказал Аслан.
Прабира отвели в другую палатку, где участница экспедиции, которая осматривала его после нападения питона — кажется, Ояни звала ее Лизой — взяла у него образец крови. Девушка явно делала это по принуждению, так же, как и он, но Прабир решил, что пусть лучше она воткнет ему шприц под кожу на руке, чем это сделает кто-нибудь из Армии Господа. Другой солдат, примерно возраста Аслана, взял у нее пробирку и воткнул ее приемную секцию надежного на вид аппарата, который внешне больше всего напоминал полевое радио из фильма про Вторую мировую. Правда, не совсем: в крышке аппарата обнаружился ЖК-экран, как у старых лэптопов. Солдат нажал какие-то кнопки и машина зажужжала. Прабир взглянул на корпус и увидел две маркировки: НАТО и ПЦР. НАТО являлись имперскими силами США в Европе, а ПЦР означала полимеразную цепную реакцию. Устройство оказалось старым армейским генетическим анализатором, предназначенным, по-видимому, для обнаружения следов ДНК биологического оружия. Но нынешние владельцы легко могли переписать его программу и аппарат радостно урча выплевывал бы любые необходимые праймеры и образцы.
Его кровь проверяли на наличие гена Сан-Паулу.
Прабир испытал приступ паники — что они знали такого, чего не знал он? — но быстро успокоился. Врач Армии Господа, как и кто угодно, мог скачать последовательность кодонов из сети; это не означало, что они нашли доказательства воздействия на человека. Это всего лишь параноидальный страх перед неизвестной инфекцией. И, если отрицательный результат этого теста, этой охоты на ведьм, будет означать, что они потеряют к Прабиру всякий интерес, то так тому и быть. Грант пройдет этот тест и он тоже. Все остальные в экспедиции, наверняка, уже прошли его.
Прабиру позволили присоединиться к Грант и еще десятку участников экспедиции, которые обедали под навесом. Коул и Карпентер были здесь, а дельцы, похоже, уплыли на рыболовном судне. Сидящий на бочке с топливом солдат вяло поглядывал в их сторону; нынешние его обязанности были скучной заменой изгнанию мусульман из их горящих домов в Ару.
Прабир подошел к Сели Ояни, которая стола посреди небольшой группы людей, рядом с ящиком, уставленным тарелками с бутербродами. Он поймал ее взгляд и прошептал:
— Ты знаешь, где моя сестра?
Ояни приложила палец к губам, тут же сделав вид, что вытирает рот от крошек. До Прабира не сразу дошло, что некоторая часть участников экспедиции могли находиться в поле, когда появилась Армия Господа и, возможно, некоторые из них, заметив, что происходит, решили держаться подальше. Эти мысли не успокоили Прабира; Мадхузре была бы в большей безопасности в лагере, чем в джунглях, если только здесь не происходило что-то, чего он еще не видел, но чего Мадхузре лучше было бы избежать.
Прабир взглянул на солдата, который, вроде бы, обращал на них мало внимания.
— Так что привело сюда инквизицию? — спросил он. — И что, действительно много животных появилось в Западном Папуа?
— Маюми слышала подробности почти из первых рук, — сказала Ояни, указывая на стоящую рядом коллегу.
— Не животные в Западном Папуа, — сказала та, — а несколько рыбаков, которые отправились на остров Суреша.
Прабиру пришлось постараться, чтобы спокойно принять небрежное упоминание имени его родителей; вероятно Мадхузре постоянно говорила о них, когда речь заходила об острове, связав, таким образом, память о них с Теранезией.
— Они вернулись на Кай и стали неистовствовать в своей деревне; почти всех схватили, но одному удалось бежать и он очутился на Ару. Наверное, поэтому Армия и заинтересовалась.
— Что значит «стали неистовствовать»? Что именно они делали? — Прабир надеялся получить надежные свидетельства, чтобы иметь возможность списать помешательство на действие психотропного растительного токсина.
Маюми пожала плечами.
— Островитяне с Кай, которые были здесь, не рассказывали. А армейцы тоже не слишком откровенны.
Дебора, одна из подруг Мадхузре, с которой Прабир встречался раньше, сказала раздраженно:
— Забудьте, что думают в Армии Господа: благодаря бабочкам и фруктовым голубям, мы знаем, что ген Сан-Паулу может передаваться между видами. Мы не можем быть уверены, что имунны к нему, так что должны перестать рисковать. Меньшее, что надо сделать — это изолировать остров Суреша. Может даже стерилизовать его, если дойдет до этого. Нет надобности использовать ядерное оружие: просто достаточное количество гербицида, чтобы убить всю растительность и обрушить пищевую цепь.
— Но, что если, — сказала Ояни, — это увеличит вероятность отбора версии, которая сможет передаваться морским видам?
— Если Фуртадо прав…, — начала Маюми и все, кто услышал, тихо застонали, но она настойчиво продолжила. — Если Фуртадо прав, то произойдет не просто скачок вероятности. Риск вымирания, которого можно избежать, только усилит контраст между благоприятными и неблагоприятными мутациями: если каждый виртуальный родственник должен будет направиться в море, чтобы выжить, то такая стратегия не сможет быть проигрышной. Это все равно, что разводить ген в другой экосистеме.