Терапия
Шрифт:
Раковина-гребешок, или coquille (кстати, coquilles St. Jaques в моей гостинице готовили просто превосходно), — это традиционный символ паломничества в Сантьяго, происхождение которого остается неясным, как почти все, связанное со святым Иаковом. По одной из легенд, этот святой спас тонущего и его выбросило на берег, всего облепленного ракушками-гребешками. Более вероятно, что это был всего лишь блестящий маркетинговый ход эпохи Средневековья: пилигримы, возвращавшиеся из Сантьяго, хотели оставить себе сувенир, а таких ракушек на берегах Галисии великое множество. Они стали приносить городу очень неплохой доход, особенно после того, как архиепископу Сантьяго была дана власть отлучать от церкви всякого, кто будет продавать паломникам ракушки за городской чертой. Однако в наши дни паломники нацепляют coquille и по пути в Сантьяго, и по дороге домой.
Я был удивлен количеством путников в Сен-Жан-Пье-де-Пор. Я-то думал, что Морин — эксцентричная одиночка, идущая по древней тропе, забытой современным миром. Ничуть не бывало. В последнее время это паломничество переживает бурное возрождение, отвечающее интересам могущественного консорциума: католической церкви, испанского министерства по туризму и Совета Европы, который несколько лет назад провозгласил Camino de Santiago
К дому на холме я поднялся по узкой мощеной улочке, но не стал притворяться паломником. Вместо этого я назвался (на смеси ломаного английского, обрывочного французского и языка жестов) Бедой Харрингтоном, пытающимся разыскать свою жену, которая срочно нужна в Англии. Дверь мне открыла дама — точная копия Мэри Уайтхаус, с таким недовольным лицом, словно собиралась убить паломника, который постучался в ее дверь в столь поздний час, но, когда я изложил свою историю, она проявила понимание и готовность помочь. К моей радости, она ставила печать в паспорт Морин и хорошо ее запомнила: «Une famme tres gentille»
[53], которую очень беспокоили стертые ноги. Я спросил, до какого места, по ее мнению, могла уже дойти Морин, и она, морща лоб, пожала плечами: «Зa dйpend…» [54]Это зависело от того, сколько километров Морин могла пройти за день. От Сен-Жан-Пье-де-Пор до Сантьяго около 800 километров. Молодой и опытный ходок покрывает в среднем 30 километров за день, но Морин в лучшем случае могла одолеть половину. В номере своей гостиницы я взял карту и посчитал, что сейчас она может находиться где-то между Логроньо и Виллафранкой, на расстоянии 300 километров, но это было лишь предположение. Она могла остановиться где-нибудь на неделю, чтобы зажили мозоли, и здорово отстать. Она могла проехать часть пути общественным транспортом, и в этом случае уже быть в Сантьяго - хотя, зная Морин, я сомневался, чтобы она пошла против правил. Я представил, как она, стиснув зубы, идет, превозмогая боль.
На следующий день я пересек Пиренеи. Поставил автоматическую передачу на «медленно», чтобы избежать на извилистой дороге лишнего переключения скоростей, и без усилий взмыл на вершину перевала Валь-Карлос, обогнав нескольких паломников, которые тащились в гору, сгибаясь под тяжестью своих рюкзаков. Погода установилась отличная, а окрестный пейзаж просто завораживал: зеленые до самых своих вершин горы, улыбающиеся под лучами солнца долины, коровы цвета жженого сахара, позвякивающие колокольчиками, стада горных овец, грифы, парящие в воздухе на уровне глаз. Валь-Карлос, как сообщалось в путеводителе, означает «долина Карла», то есть Карла Великого, и на испанской стороне горы находится Ронсеваль, где произошла знаменитая битва между армией Карла Великого и сарацинами, что отражено в «Песне о Роланде». Только то были совсем не сарацины, а баски из Памплоны, разозлившиеся на парней Карла Великого, которые немножко покуролесили в их городе. Все, что связано с Camino, вызывает вопросы. Уже сама усыпальница Сантьяго, похоже, полная фальшивка, поскольку свидетельств того, что апостол действительно похоронен здесь, — нет. История гласит, что после смерти Иисуса Иаков отправился в Испанию обращать местных жителей. Большого успеха он, судя по всему, не добился, потому что вернулся в Палестину всего с двумя учениками, и Ирод (который именно, не знаю) незамедлительно отрубил ему голову. Ученикам во сне был голос, что они должны вернуть останки святого в Испанию, они это исполнили, чудесным образом преодолев на каменной лодке (да, на каменной) Средиземное море и Гибралтарский пролив и добравшись до западного побережья Иберийского полуострова у берегов Галисии. Несколько веков спустя местный отшельник увидел звезду, мерцавшую над холмиком, в котором, когда его разрыли, обнаружились останки святого и его учеников — по крайней мере, так написано. Разумеется, кости могли быть чьи угодно. Но христианская Испания страшно нуждалась в какой-нибудь реликвии и усыпальнице, чтобы подстегнуть кампанию по выдворению мавров. Таким образом Сантьяго стал покровителем Испании, а «Сантьяго!» — испанским боевым кличем. Согласно другой легенде, святой лично явился в решающей битве при Клавихо в 834 году, чтобы поддержать павшую духом армию христиан, и собственноручно уничтожил семьдесят тысяч мавров. У архиепископата Сантьяго хватило наглости обложить особым налогом всю остальную Испанию в знак благодарности св. Иакову, хотя нет никаких доказательств, что битва при Клавихо вообще имела место — с его участием или без оного. Во всех церквах вдоль Camino вы видите статуи «Santiago Matamoros», св. Иакова Истребителя мавров, где он изображен в виде конного воина с мечом, попирающего трупы смуглых, толстогубых неверных. Они могут вызвать некоторую неловкость, если Политическая Корректность когда-нибудь доберется до Испании.
Мне трудно понять, почему миллионы людей в прошлом шли пешком через пол-Европы, часто терпя ужасные неудобства и опасности, чтобы посетить сомнительную усыпальницу сомнительного святого, но еще труднее понять, почему они до сих пор это делают, пусть их и стало меньше. На последний вопрос я получил ответ в монастыре августинцев в Ронсевале, который со времен Средневековья предоставляет пилигримам приют. Издалека он выглядит фантастично — группа серых каменных строений, укрывшихся в складке зеленых предгорий, крыши блестят в лучах солнца, но, подъехав ближе, вы видите, что крыши сделаны из гофрированной жести, а большинство зданий находятся не в лучшем состоянии. Мужчина в черных брюках и красном кардигане, наблюдавший, как я выхожу из машины, очевидно, заметил британские номерные знаки и приветствовал меня на английском. Оказалось, что он монах, послушание которого заключается в том, чтобы встречать паломников. Я разыграл свою роль Беды Харрингтона, и он пригласил меня пройти в маленький офис. Морин он не помнил, но сказал, что если она предъявляла в монастыре паспорт, то должна была заполнить анкету. И точно, он нашел ее в картотечном ящике, Морин заполнила ее четыре недели назад своим округлым почерком. «Имя: Морин Харрингтон.Возраст: 57.Национальность: англичанка.Религиозная принадлежность: католичка.Цели путешествия (пометьте одну или больше): 1. Религиозная 2. Духовная 3. Отдых 4. Культурная 5. Спортивная». Я обратил внимание, что среди целей Морин отметила только одну: «Духовная».
Монах, представившийся как дон Андреас, провел меня по монастырю. Извинившись, он сказал, что остановиться в refugio я не смогу, потому что путешествую на автомобиле, но когда я увидел унылый корпус из шлакоблоков, где жила братия, голые лампочки и грубые скамьи из дерева и металлических прутьев, то посчитал, что немного потеряю, переночевав в другом месте. В корпусе было пусто: ежедневная норма паломников еще не выполнена. В ближайшей деревушке я нашел маленькую гостиницу со скрипучими деревянными полами и тонкими, словно бумажными, стенами, но чистую и достаточно комфортабельную. Я вернулся в монастырь, потому что дон Андреас пригласил меня на мессу для паломников, которую служат каждый вечер в шесть часов. Не прийти показалось мне нелюбезным, кроме того, мне приятно было думать, что несколькими неделями раньше здесь наверняка побывала Морин. А вдруг это поможет мне уловить ход мыслей Морин и засечь ее с помощью некоего телепатического радара.
Я не был на католической службе со времени нашего разрыва. Месса для паломников ничем не напоминала незабвенный репертуар Непорочного Зачатия прежних дней. Несколько священников вели службу одновременно, расположившись полукругом позади простого, похожего на стол алтаря (какой я недавно увидел в хэтчфордской церкви), лицом к пастве, которая сгрудилась на островке света посреди общего полумрака огромной церкви, так что все действо с золочеными кубками и блюдами было хорошо видно. Собравшиеся представляли собой разношерстную группу всех возрастов, одетую в свитера и шорты, сандалии и кроссовки. Было очевидно, что большинство из них не католики и не больше меня разбираются в том, что происходит. Возможно, они сочли своим долгом прийти на службу, раз им предоставляют бесплатный ночлег, подобно обитателям приютов Армии спасения; а может, они получали настоящее духовное наслаждение, слушая, как приглушенное бормотание литургии эхом отдается от колонн и сводов древней церкви, как это было столетия назад. К причастию пошли лишь немногие, но в конце всех пригласили подойти к ступеням алтаря и получить благословение, произносимое на трех языках — испанском, французском и английском. К моему удивлению, все встали со своих мест и двинулись вперед, и я довольно робко последовал за ними. И даже перекрестился, принимая благословение — давно забытое движение, которое я повторял вслед за Морин во время службы Благословения много лет назад. Мысленно я обратился с молитвой Ко Всем, Кто Может помочь мне найти ее.
Следующие две недели я провел, мотаясь туда-сюда по дорогам северной Испании, пристально вглядываясь вкаждого встреченного паломника, который отдаленно напоминал Морин. Случалось, что, оборачиваясь на какого-нибудь путника, похожего на нее со спины, я, стараясь разглядеть лицо, выскакивал на разделительную полосу. Распознать паломников труда не составляло-у всех неизменно была coquille и длинный посох или палка. Но чем дальше я продвигался, тем их становилось на дорогах все больше и тем труднее найти кого-то по описанию. Мадам Уайтхаус вспомнила, что за плечами у Морин был рюкзак со скатанным полистироловым ковриком сверху, но какого цвета, припомнить не смогла. Все время меня терзала мысль, что я случайно проглядел Морин, пока она давала отдых ногам в какой-нибудь церкви или кафе или шла по той части Camino, которая уходит в сторону от современных шоссе и превращается в дорожку или тропу, непроходимую для транспорта (и уж разумеется, для моего автомобиля с неприлично низкой посадкой). Я останавливался у каждой церкви, которая попадалась мне на глаза, а их ужасно много в этой части Испании — наследие средневековых паломничеств. Я справлялся во всех попадавшихся мне refugio — общежитиях, где на всем протяжении маршрута паломникам предоставляют бесплатный ночлег с самыми элементарными удобствами. Большинство из них — это в буквальном смысле конюшни с каменным полом, и я не мог представить, как Морин там спала; но я надеялся, что смогу наткнуться на кого-нибудь, кто встречал Морин на дороге.
Про себя я разделил пилигримов на несколько категорий. Самыми многочисленными были молодые испанцы, которые использовали паломничество, по всей видимости, как идеальный предлог, чтобы выбраться из родительского дома и познакомиться с другими молодыми испанцами противоположного пола. Refugio общие. Я не хочу сказать, что там происходят какие-то безобразия (для этого уединения там все же недостаточно), но иногда мне как будто удавалось уловить в их вечерних посиделках атмосферу того щенячьего флирта, который я помню по молодежному клубу Непорочного Зачатия. Были также более искушенные молодые туристы из других стран, загорелые и мускулистые, которых привлекала международная репутация паломничества в Сантьяго: классное путешествие, великолепные пейзажи, дешевое вино и места хватает, чтобы раскатать свой спальник. Были велосипедисты из французских и нидерландских клубов в одинаковых футболках и шортах из лайкры, обтягивающих причинное место, — этими все возмущались и ни во что не ставили, потому что от привала до привала их рюкзаки везли на грузовике, — и велосипедисты- одиночки, крутившие педали своих навьюченных горных велосипедов со скоростью 78 об/мин. Были там супружеские пары и просто парочки, которых объединял общий интерес к пешему туризму, испанской истории или романской архитектуре и которые из года в год одолевали очередной отрезок маршрута. Для всех этих групп, на мой взгляд, паломничество в первую очередь являлось альтернативой отдыху, причем с элементом приключения.