Терминал
Шрифт:
– В айкидо есть обряд очищения – мисоги. Принимали в нем участие? – Доктор, похоже, хочет вытянуть хоть что-нибудь полезное.
– Присутствовал, но сам не принимал. То еще зрелище.
– Какие-нибудь особенности за собой замечали, может быть в детстве?
– Не припомню. Была травма головы в возрасте семи лет, серьезная травма. С большой высоты упал. После нее провал в воспоминаниях на несколько месяцев минимум.
– С чего вы взяли про несколько месяцев? – Доктор выглядит заинтересованным.
– Помню, как меня везли с мигалками в скорой, помню приемный покой больницы, диван из зеленого кожзаменителя, а больше ничего не помню. Себя с перебинтованной головой вообще никогда не видел. В зеркале, например. И как ехал обратно, или лежал в больнице не помню, это странно, согласитесь. Даже если открытой раны и не было, что маловероятно, все равно должны были быть какие-нибудь процедуры. Рентген, ЭКГ, перевязки там…
– Спите хорошо, во сне летаете? – Доктор с совершенно серьезным лицом смотрит на меня, ожидая ответа.
– Сплю как убитый, всегда. Летаю… Наверное, многим такие сны иногда снятся. Летаю иногда.
– Падаете?
– Не понял! С кровати?
– Нет, полет прерывается падением или вы сами приземляетесь.
Стараюсь понять, шутит он или серьезно.
– А это имеет значение?
– Имеет. И большое. Ладно, вижу, мои вопросы не попадают в цель, – заявляет он с явно поскучневшим видом.
– А какая именно цель ваших вопросов? – Мне даже стало жаль, что я не оправдал доверия.
– Цель – понять каким образом вы перенеслись из своей России сюда, в тело гражданина Швеции, за которым я наблюдаю уже два месяца.
– Тогда да, понимаю ваше разочарование. Если что-нибудь вспомню интересное – сразу расскажу.
По доктору видно, что ничего интересного он от меня не ждет, но вслух об этом говорить не хочет. Встает и ходит кругами по кабинету. Для уравновешенного прибалта это равнозначно тому, что русский начал бы ломать мебель и материться. Наверное, принимает решение, и, возможно, очень непростое.
– Хорошо. Не говорите пока ни с кем, ходите куда ходите – в город, например. Вы ведь в библиотеку ходите?
Увидев мой утвердительный кивок, продолжает: – вот и ходите, читайте, если что вспомните, сразу ко мне. – Договорились? И о нашем разговоре не распространяйтесь. Это для вас же лучше.
Итак, доктор явно понимает больше меня, что неудивительно, и сам факт переселения для него не является шокирующей новостью. То есть будем считать, что он это уже видел. Не в таком виде, как в моем случае, но видел. Если сотрудничать, есть шанс узнать какие-нибудь подробности. И что он там говорил: наркотики, ЛСД, медитация, астрал, эзотерика, буддизм, аюрведы? Вот и почитаем, возможно, где-то тут есть ключ. Возможно, он в каждом направлении есть, нужно только понять, как он выглядит. Даже, может, один ключ во всех этих понятиях.
И чего, говорится, доктор так разнервничался? И почему в моих интересах меньше говорить с окружающими? Надо бы еще узнать, когда и при каких условиях сюда попал товарищ Густавссон. У небрата-хохла спрошу, у Петро. Он давно здесь, должен знать. А не знает, так узнает.
Дойти до Петро быстро не удается. Заторможенный до полукоматозного состояния финн, которого только что привезли, в один момент превращается в финна буйного, он кидается на стены, пинает ногами столы и стулья, при этом еще и выкрикивает какой-то ритмичный текст, подозрительно похожий на футбольную кричалку. Да и одет он в футболку с логотипом спортивной команды и большими цифрами на спине и груди. Не иначе как спортивного фаната сняли прямо с игры. Скорее всего, футбольного фаната. На стадионе ему, наверное, явилась белочка, раз сюда привезли, а здесь уже включились глубинные механизмы поведения большинства футбольных хулиганов – орать и искать повод подраться. А я теперь швед, между прочим. И чего-то смотрит этот фанат на меня неприязненно. Как наши, наверное, смотрели на шведов под Полтавой. Пойду-ка, пожалуй, от греха подальше, пока он не перекрыл проход, мне еще один конфликт точно не нужен. То есть я в принципе не против, раззудись, как говорится, плечо, размахнись рука, застоялся я тут… Но на моих походах в библиотеку это может плохо отразиться, перестанут отпускать и все. И чего эти финны так любят напиваться, генетика им не позволяет вовремя остановиться, что ли? Кроме этого дикого здесь еще человек пять с белой горячкой отдыхают.
Тихо уйти финн мне не дает. С рычанием не евшего неделю тигра он кидается вперед, метя правой рукой в мою челюсть слева, широко так, по-деревенски, как у нас говорят. Я слышал, что у двух процентов финнов ученые нашли ген агрессивности, под действием алкоголя у них сносит крышу и они становятся буйными. Этот точно из них. Уклоняюсь от удара, подныриваю под бьющей рукой и ухожу влево. При этом мои руки автоматически поднимаются к подбородку и сжимаются в кулаки, а правая так и вообще норовит на выходе из нырка ударить под ребра. Сдерживаюсь, выныриваю и отскакиваю в сторону без удара. Хулигана это, по-моему, только раззадоривает. Он не сразу, но находит меня взглядом и вновь бросается в бой, уже с левой руки прямым выпадом. Пропускаю его мимо, чуть отступив вправо и развернувшись на правой же ноге. Левая рука при этом блокирует бьющую руку в районе локтя, а правая в шею добавляет атакующему ускорения. Финн пробегает мимо и, не удержавшись на ногах, падает. Я тут не причем, сам упал. Брать на болевой бесполезно, он сейчас в таком состоянии, что как зомби будет ломать собственные кости в попытке вывернуться и продолжить веселье. Поэтому, не дожидаясь пока он сориентируется и встанет, «делаю ноги» – в режиме спортивной ходьбы ухожу по коридору. Навстречу уже спешат санитары, сбрасываю темп, типа я сам по себе, ничего не знаю, ни к чему не причастен. Пробегают мимо, и хорошо, бегите себе, наводите порядок.
… как выяснилось, появился здесь месяца два назад. Что с ним произошло Петро не знает, но лежал швед в полной отключке и подвергался огромному количеству тестов. Откуда информация? Так возили его на каталке туда-сюда постоянно. Результаты Петро, естественно, не докладывали, да он и не интересовался. Жаль. А мне вот интересно. Посмотреть их можно в архиве, но в часы работы там медсестра, и она, конечно, даже разговаривать на эту тему со мной не будет. А вне часов работы архив закрыт. На ключ. Электронный, скорее всего. Приложил ключ-карту и вошел. Если он есть, этот ключ-карта. А если нет – то нужно его где-нибудь на время взять. Не украсть, нет, брать чужое нехорошо, я знаю, но взять на время очень нужно. В кино положительные герои постоянно тырят друг у друга карты, ключи от машин, приглашения, бейджики, часы, телефоны. И никто во время просмотра фильма не плюется – вот типа ворюги плохо воспитанные. Потому как понимают – герою очень надо, а если очень надо – значит можно. Ладно, совесть я уговорю.
У кого бы взять ключ? У того, у кого есть доступ в архив. У докторов есть, у медсестер может быть, у санитаров вряд ли. У уборщицы может быть! Если она ходит по разным блокам, ключ-карт может быть много и они, скорее всего, соединены между собой, чтобы не искать каждый раз в сумочке нужный. Но скорее всего ключ один, и он запрограммирован на все нужные ей двери. Нужен помощник. Очевидно, что придется просить Петро. Во-первых, больше я никого не знаю. Во-вторых, я вообще-то еще не разговариваю официально. В-третьих – почему нет? Он хороший мужик и рад будет помочь, если это его не скомпрометирует. Ну не хочет он депортироваться домой, и в этом я его понимаю.
… не пришлось. Уборщица зафиксировала дверь в открытом положении, подперев ее тележкой с ведром и моющими средствами, а сама отошла, когда в общем холле кто-то что-то пролил. Впрочем, я знаю кто и что пролил, так как это спланированная операция, не сложная, но, тем не менее, операция. Ни секунды не сомневаясь, заскакиваю внутрь кабинета, где кроме сервера с базой данных стоят стеллажи, заполненные папками с копиями документов, результатами анализов и исследований. Нахожу раздел на «Г», нахожу папку «Густавссон» и, не долго мучаясь, сую ее себе за пояс под рубаху. Потом достаю обратно. Зачем идти к себе в палату и смотреть там, если можно посмотреть здесь? На камерах наблюдения охрана может заметить мои перемещения и нахождение в архиве, но, во-первых, не факт что кто-то все время смотрит в монитор на картинку с камер, а во-вторых, и что? Ну, заметили, как я зашел, полистал что-то и вышел. Даже если это «что-то» взял с полки стеллажа. Пропадет что – будут искать пропажу и найдут меня, не пропадет – никто ничего и не узнает.