Терминаторы
Шрифт:
Спорить с ним было трудно, мы сварили кофе, перекусили и после двухчасового отдыха снова продолжили спуск.
И на этот раз нам тоже пришлось несладко. Горный поток, служивший нам ориентиром, вырывался из расщелины в утесе, и его пенная струя падала с высоты в добрую тысячу футов на плоскую скалу, чтобы окутанной мириадами брызг пеной рухнуть с высоты в ещё одну тысячу футов на дно долины. Деревца и клочки чахлого кустарника, ютившиеся в расселинах склонов, несколько облегчали нашу задачу, но временами трудно было найти не то что куда ногу поставить, а и пальцем зацепиться.
Я попросил Сафараза, чувствовавшего себя в этой привычной для него обстановке как дома,
– Какое, к черту, это может иметь значение?
– попытался я привести его в чувство.
– Эта дрянь все равно не работала.
– Пропади все пропадом!
– выкрикнул Уэйнрайт.
– Я мог уже сегодня вечером заставить её работать. Она была нашей единственной связью. Нам неизвестно, улетел ли тот ублюдок в Лахор или отправился предупредить "наших друзей". Мы даже не сможем вызвать вертолет, когда выполним задание. Это целиком моя вина, сколько же можно? Почему ты не отправил меня обратно с Грантом?
– Потому, что ты мне нужен здесь, придурок, - отрезал я.
– А теперь вали вниз, пока я не врезал тебе как следует.
Конечно же, он прав. Все наши надежды были связаны с рацией. Я даже планировал привал, чтобы дать ему возможность произвести осмотр при свете дня. Теперь передатчик пропал, а на мою шею легла тяжелая обуза совершенно подавленный человек, идти с которым было все равно, что тащить с собой пассажира. И снова он оказался прав.
Я ещё раз попытался его подбодрить, когда мы достигли дна ущелья, но проку не добился. Уэйнрайт только огрызался, обзывал меня нянькой, и потому дальнейшее движение проходило в полном молчании... если это можно было считать движением.
На само деле местность внизу оказалась ещё хуже, чем мы ожидали. Бесконечная плоскость была усеяна крупными валунами, которые стояли друг от друга слишком далеко, чтобы передвигаться прыжками, и слишком беспорядочно, чтобы между ними можно было заметно продвигаться вперед. К тому же в любую минуту можно было сбиться с пути и потерять направление. За четыре часа, что остались до заката, мы прошли не больше двух миль.
Зато по крайней мере удалось выбрать удобное место для ночлега в глубокой расщелине, развести под нависающей скалой костер и приготовить плотный ужин. Благодаря этому на рассвете следующего дня все мы почувствовали себя гораздо лучше, не исключая даже Уэйнрайта. Он получил задание свериться с картой и определить точные координаты, поскольку здесь внизу мы видели вокруг себя только огромные валуны да скалы, а окрестные горы казались одинаковы на вид. Я тоже постарался вычислить наше местоположение, так что после сравнения результатов мы смогли определиться на местности с точностью до нескольких сотен ярдов.
Река осталась милях в трех от нас по правую руку, посадочная полоса соответственно в пяти впереди, но в это верилось уже с трудом. Площадка затерялась в этих диких краях ещё со времен войны и, скорее всего, давно уже слилась с окружающим ландшафтом, когда годы спустя кто-то отметил её приблизительное положение на карте. Место последнего приземления Гранта могло оказаться просто естественной
После недолгих дебатов по поводу маршрута вдоль реки мы решили не рисковать и следующие несколько часов следовать выбранному маршруту. Уэйнрайт внес предложение, которое могло сэкономить нам уйму времени. Мне нужно было взять азимут по карте, забраться на большой валун и послать Сафараза в этом направлении на четыре-пять ярдов вперед. Затем по его следам пойдет Уэйнрайт, поравняется с ним и будет двигаться в том же направлении до границы видимости, после чего остановится у какого-нибудь высокого камня. Так, обгоняя друг друга, мы могли продолжать движение, лишь изредка сверяя наше положение по ориентирам.
Вот в такой чехарде мы и наткнулись на полосу. Еще минуту назад нам приходилось как горным козлам карабкаться по скалам, а в следующий миг Сафараз дал сигнал о её появлении.
Она лежала перед нами, полоска в четверть мили длиной, с трех сторон окруженная скалами, а с четвертой - рекой. Испещренная трещинами, избитая морозом и иссушенная солнцем земля с заплатками колючего кустарника не таила в себе ничего такого, чего не могли исправить человек пятьдесят вооруженных мотыгами кули. В конце её даже сохранился полуразрушенный остов контрольной башни, сработанной из грубого камня, а вдоль одной из сторон попадались беспорядочно разбросанные участки расчищенной земли. Стоило нам только рассеяться по площадке, как Сафараз наткнулся на свежий пепел костра, а когда Уэйнрайт нашел ещё один, отыскать два других, завершавших квадрат, труда не составило.
Я забрался на развалины башни, приложил к глазам бинокль и осмотрелся. Место было пустынным, но с этого момента следовало соблюдать повышенную осторожность. Мы с Уэйнрайтом остались в укрытии и отправили Сафараза на разведку.
– Тропинка, сахиб, - выдохнул он, вернувшись.
– Начинается у тех деревьев, где когда-то стояла хижина, и ведет на северо-восток. Свежий помет на дороге говорит о том, что по ней недавно прошли пони. Там ещё два каменных идола из тех, что ставят отпугивать людей - мужчина и женщина со всеми своими причиндалами. Просто верх неприличия.
Мы снова сверились с картой. Оказывается, я незаслуженно клял её составителя. Посадочная полоса находилась там, где и должна была быть. Теперь стала понятна причина моей ошибки, когда я искал её, обозревая местность с утеса. Подсознательно мне виделась геометрически правильная полоса с твердым покрытием, а эта проплешина почти сливалась с местностью. Тем не менее она была построена на совесть и, за незначительными исключениями, выдержала испытание временем. Ее явно использовали только в случаях крайней необходимости, здесь изредка могли немного перевести дух старые "Дакоты", перевалив горы на обратном пути от Чан Кайши. Примитивный радиомаяк, запас топлива, керосиновые лампы на случай ночной разметки полосы, капрал с полудюжиной бедолаг для её содержания - вот и все дела. Пустынное место, обитель призраков.
Мы с Сафаразом осмотрели развалины хижины, где обнаружили свеженарубленные сучья и бочку с керосином. По обе стороны дверного проема стояли две неприличные глиняные фигуры в стиле сортирного искусства одушевленный эквивалент таблички "Во дворе злая собака", что более чем достаточно для удержания на почтительном расстоянии суеверных горцев. Тропа оказалась колеей от колес джипа, хотя уже много лет здесь не проходила ни одна машина, а вот пони побывали совсем недавно.
Селение отсюда видно не было, хотя по моим расчетам по тропе до него оставалось не больше двух миль.