Терновая крепость
Шрифт:
— Я, — сказал Чиллик, он же Бык. — Хочешь еще получить? Ну, знаменитости! — остановил он наших друзей. — Говорят, вы подстрелили грифа и видели три настоящие камышины.
— Четыре видели, Бык, — ответил Плотовщик. — Но, может, ты дашь нам пройти?
— Идите, но сначала я пощупаю вас, накопили ли вы хоть немного силенок.
И тогда Кряж, добрый миролюбивый Кряж, подошел вплотную к грозе класса, склонил набок голову и облизнул уголки рта.
— Видишь ли, Бык, у меня нет охоты драться, потому что на мне мой единственный хороший костюм, но если ты тронешь Плотовщика, тебя унесут на носилках.
Вулкан сразу умолк, и только стулья поскрипывали то тут, то там, знаменуя крушение трона.
— Конец Быку! Да здравствует Кряж Первый! — провозгласили Элемер Аваш, Юрист, и Бык обрадовался, что может обратить свой гнев против него. Но Дюла положил ему на плечо руку и сказал:
— Оставь, Бык. И если хочешь, пощупай мои бицепсы, а лучше расскажите, ребята, что нового.
— Чиллик, рвавшийся в драку, после этих слов вдруг потерял почву под ногами. В голосе Плотовщика ощущалось какое-то кроткое и в то же время исполненное силы спокойствие, которое ничего хорошего не предвещало.
— Что ж, пожалуйста, — буркнул он. — Какие новости? Вместо Кендела нам дают бабу…
Напряжение спало, все сели на свои места, потому что Валленберг, посмотрев на часы, объявил:
— Через четыре минуты и тридцать секунд — звонок.
… жену Кендела, — продолжил Блоха начатое Быком сообщение.
— А наш Лайош Череснеи уходит на пенсию.
— А жаль… Хотя то, что женщина, — это мне нравится, — проговорил Юрист и поправил галстук-бабочку, который только он носил в классе.
— Идиот! — сказал кто-то.
— Кто это изрек? — спросил Элемер Аваш, вставая и оглядывая класс.
— Я! — подняли руки сразу двадцать ребят, и класс снова загудел.
Но в этот момент прозвенел звонок, и постепенно шум стих.
— Идут, — шепнул кто-то, однако все отлично расслышали этот шепот.
Когда дверь открылась, класс уже стоял.
Кенделне держала под мышкой портфель; Лайош Череснеи был одет в черный костюм. Казалось, он немного состарился, но так всегда бывает при прощании; впрочем, его обычная веселость оставалась прежней.
— Ребята, врач сказал, что мне уже пора на отдых, но я пришел не затем, чтобы совсем проститься с вами. Вы можете приходить ко мне, когда захотите, и приходите обязательно, потому что я, несмотря на то, что вы страшные бестии, все же люблю вас.
— И мы тоже! И мы тоже!
— Хорошо. Словом, я пришел не затем, чтобы проститься, а чтобы передать вас новому классному руководителю; она одновременно будет преподавать у вас математику и физику. Это супруга господина учителя Кендела, и надеюсь, вы будете вести себя так, словно за учительским столом по-прежнему сидит ее супруг. Итак, ребята, желаю вам хорошо потрудиться!
Он пожал руку новой учительнице, прощально взмахнул рукой и вышел из класса.
Воцарилась глубокая тишина.
Кенделне села, и, пока она доставала из портфеля бумаги, ребята начали потихоньку переговариваться. Валленберг снова посмотрел на часы.
Тогда Кенделне поправила лежащий перед ней лист и, подняв голову, обвела взглядом класс.
— Ребята, — начала она, — я не стану произносить длинную речь. Скажу лишь, что я буду относиться к вам точно так же, как вы ко мне.
— Мы будем хорошими, — доверительным тоном сказал Элемер Аваш.
На первый раз я извиню этот выкрик, но запомните: пока я нахожусь в классе, говорить могу только я и тот, кто спрашивает что-нибудь относящееся к уроку или кого спрашиваю я. Сейчас я прочту список учеников, так как хочу познакомиться с каждым из вас. Ацел! Ну как ты после операции?
— Спасибо, хорошо.
— Янда бывал у тебя?
— Каждый день, — ответил Ацел с некоторым смущением.
— Натаскивал его! — выкрикнул Шош.
Преподавательница внимательно посмотрела на кричавшего.
— Как вас зовут?
— Карой Шош.
— Можете сесть.
После этого никто уже не выскакивал, потому что в воздухе повеяло холодком. Только Юрист шелестел спортивной газетой и Шош подавал знаки Валленбергу, желая узнать у него, который час.
Валленберг поторопился выполнить его просьбу, потому что подходила его очередь.
— Валленберг!
— Я! — И он встал.
— Я слышала, у вас точные часы?
— Идут с точностью до секунды.
— Хорошо. Тогда я попрошу вас перед каждым уроком класть их ко мне на стол. Мои часы не очень надежны.
— Сссс… — выдохнул Дубовански. — Сссс… Плохое начало.
— Приказ есть приказ, — с тяжелым вздохом ответил Валленберг и уныло сел.
— Не приказ, а просьба, — поправила его учительница и взглянула на класс, будто хотела охватить всех одним взглядом.
У нее были ласковые голубые глаза — во всяком случае, так помнилось Плотовщику, — но сейчас они глядели на ребят так, что им казалось, будто на них смотрит замерзшее озеро.
— Ацел, ты пересядешь на место Шоша, а Янда — на место Элемера Аваша. Оба они очень любят разговаривать, и здесь, на первой парте, им это будет удобнее.
Перемещение проходило при гробовой тишине.
— Интересно: то на «вы» обращается, то на «ты», — прошептал Дубовански. — Как и ее муж. Конец всему!
— Спасибо, ребята, теперь мы познакомились. Пондораи и Ладо останьтесь. Остальные могут идти домой.
И ребята, подавленные, но в то же время проникшись уважением к новой учительнице, по одному покидали класс. Но, выйдя за дверь, они сбились в кучки и стали обсуждать положение. В конце концов общее мнение выразил Юрист. Подняв обе руки кверху, он провозгласил: