Терновый венец офицера русского флота
Шрифт:
Позже я узнал, что Андрей Леонидович по материнской линии приходится племянником Федору Андреевичу Матисену, командиру шхуны «Заря», на которой экспедиция Толля исследовала Север в первых арктических плаваниях прошлого века…
Вот так пересекаются и сплетаются судьбы людей, и связывает их флот….
Еще в начале 1919 года в составе Северного фронта было сформировано оперативное соединение, оборонявшее районы бассейнов рек Печоры, Мезени, Пинеги — Пинежско-Мезенский район.
Участник боев на Пинежском фронте мичман Г.П.Серков вспоминал:
В тот год зима выдалась суровой. Мороз не отпускал. В довершение ко всему ночная тьма изматывала людей, и все с нетерпением ожидали конца полярной ночи. Наступление февраля означало, что уже скоро покажется солнце, покажется низко над горизонтом всего на несколько минут. Опустившись в конце ноября прошлого 1918 года, полярная ночь, постепенно сдавала свои права…
Бруно и еще несколько человек находились на склоне заснеженной сопки, ожидая появления солнца. К счастью, снег не шел, и небо было довольно чистым. Задолго до срока, небосвод подкрасился уже давно не виденным, немного забытым, за длинную полярную ночь, предрассветным освещением. Зеленая полоска над сопками сменилась розовой…
Краснеет! Смотрите, краснеет! — заволновались солдаты.
Становилось все светлее и светлее. Все стали считать:
Раз, два… — яркий, золотой ободок вынырнул из-за далекого горизонта и еще больше осветил небо…
Три, — не удержавшись, крикнул Бруно. И, сразу, как по волшебству, небо озарилось золотистым светом поднимавшимся все выше и выше. От стоящих на сопке людей, потянулись тени.
Ура! Тени…. — подхватил кто-то. Узкий сегмент солнца постоял немного над сопками и скрылся за их крутыми изгибами, но небо долго еще оставалось светлым.
Удивительное дело, появление солнца, поселило в душе Бруно какую-то мягкую, тихую радость…
Далее в своих записках мичман Г.П.Серков вспоминал: «…Воевали в глубоких снегах при сильных морозах до Пасхи, когда были отправлены в Холмогоры, а оттуда в Архангельск».
В 1919 году Святая Пасха праздновалась в воскресный день 7 апреля по старому летоисчислению или 20 апреля по новому стилю.
Эту Пасху мичман Садовинский встретил в приподнятом, праздничном настроении. Дышалось легко и свободно. Тяжесть, гнездившаяся в его душе все это время, отпустила, мысли были радостные. Вспоминались прежние дни, крашенные пасхальные яйца, разноцветные куличи. Вспоминалась мама в праздничном красивом платье, и накрытый в гостиной стол…
В Архангельске тоже встречали Святую Пасху. Командование приняло решение поднять дух Северной армии торжественным разговением. Были отпущены дополнительные денежные суммы на приготовление куличей, которые крестили по казармам представители Архангельского духовенства.
Из записок Г.П.Серкова следовало, что он воевал в пулеметной команде, командиром которой был мичман Б.-С.А.Садовинский, до 20 апреля 1919 года. Значит, после 20 апреля Садовинский со своими подчиненными находился уже в Архангельске. Им предстоял кратковременный отдых.
Хотя Архангельск и был тыловым городом, но гнетущее бремя непрекращающейся Гражданской войны — войны русских с русскими, психологически тяжко ощущалось и в нем.
В отводящихся с фронта на отдых и переформирование частях дисциплина падала, участились случаи пьянства не только среди нижних чинов, но и среди офицеров. Требуя повышения дисциплины, в первую очередь от офицеров, генерал-губернатор Северной Области генерал-лейтенант Е.К.Миллер издал приказ:
ПРИКАЗ № 66
25 апреля 1919 г.
За последнее время участились снова случаи злоупотребления спиртными напитками офицеров и чиновников военного и морского ведомства и появления их в нетрезвом виде на улице и иных публичных местах. Добрая слава офицеров — подвижников, отдающих свои силы на борьбу с бесчеловечным врагом, омрачается преступным легкомыслием отдельных лиц, не желающих понять, что почетное право носить офицерские погоны налагает на них священную обязанность блюсти честь погон и бережно охранять их от малейшего пятна.
Предлагаю всем офицерам и военным чиновникам проникнуться сознанием долга и тяжелой ответственностью перед Родиной за каждый проступок, влекущий уменьшение престижа офицера в глазах его подчиненных и всей массы населения, к явному ущербу обаяния молодой, еще не окрепшей, воссоздающейся русской армии. Без строгой требовательности армия не может существовать, а что бы требовать с других, нужно быть строгим к самому себе.
Всем же бессознательным и слабовольным, забывающим долг перед тяжко больной Родиной, я объявляю:
всякого офицера или военного чиновника, который с настоящего дня позволит привести себя в состояние опьянения, независимо от его чина и служебного положения, я буду представлять Временному Правительству для разжалования в рядовые и дальнейшего назначения пригодных к строевой службе — в строевые части, а непригодных к таковой — в рабочие команды. Трезвому офицеру не трудно будет уберечь от пьянства и своих солдат.
Генерального Штаба Генерал-Лейтенант МИЛЛЕР
В то время, когда мичман Б.Садовинский воевал с красными на Севере, его сослуживец, бывший мичман, военный моряк Красного флота А.Перротте готовил свой миноносец к боям с белыми на Волге и Каспии.
Из вахтенного журнала «Расторопного» за 1919 год:
марта 1919 г. Астрахань. 9:00. Аврал на палубе.
Воробьев
марта, суббота 1919 г. Астрахань. 4:00. Подошел буксир «Осетин».
4:30. Снялись со швартов и пошли на буксире к городу.
5:30. Ошвартовались правым бортом к эск. мин. «Москвитянин».
Воробьев
марта, воскресенье 1919 г. Астрахань.
9:00. Ушел отряд в 30 человек на похороны убитых во время мятежа. 12:30. Сделали салют в 21 выстрел.
14:30. Возвратился с похорон отряд.