Терновый венец офицера русского флота
Шрифт:
Если взглянуть на это именно так, то большая часть средств Двинского речного фронта неизбежно придется перегнать на Онежское озеро. И так будет правильно».
Ответ командования на требования и планы начальника Онежской флотилии неизвестен. Можно лищь предполагать, что он был отрицательным.
Косвенно об этом свидетельствует сохранившийся рапорт начальника Онежской флотилии № 18 от 9 января 1920 года:
Начальник Онежской Флотилии
№ 18/ оп. 9/1/20 г.
Медвежья гора
Командующему морскими силами и Главному Командиру портов Северной области
Р А П О Р Т
Доношу Вашему Превосходительству, что Кап.1-го ранга Дараган, выпискою из Вашего № 1470 от 12 дек. прошлого года, поставил меня в известность, относительно Вашего ответа и Ваших взглядов на мой проект создания флотилии к кампании настоящего года.
Дабы полнее осветить вопросы, затронутые в этой переписке, дабы отстранить несправедливые нарекания и критику, считаю своим долгом объяснить следующее:
Моя обязанность заключалась в том, что бы представить Вам план создания флотилии…
Основывать свои предположения я не мог по следующим причинам: а/ я не знаю материальных средств Области… б/ если бы я даже и знал все, чем владеет по этой части область, и то я не мог бы указывать на какую именно часть этих средств основывать свои расчеты, т. к. мне неизвестно, как они будут распределены между различными водными фронтами (Онежский озерный, Онежский речной, Двинский речной, Пинежский речной и т. д.)…
…Дело создания Флотилии стало бы на здоровую почву, тогда как теперь этого нет.
Ведь самым заинтересованным в деле создания Флотилии на озере являюсь я, ибо кроме общего интереса к этому делу, которое должно быть у всех моряков, в одинаковой мере, мое дело осложняется тем, что именно мне придется весною пользоваться оружием, которое мне дадут, о качестве и силе которого я до сих пор ничего не знаю…
…Ввиду всего вышеизложенного в настоящем моем рапорте прошу распоряжения Вашего Превосходительства об уведомлении меня о всем принятом и предположенном для нас — непосредственно, помимо Команпорта, ибо это слишком долго и, кроме того, нельзя ручаться, по примеру истекших месяцев, что все дойдет до меня.
Капитан 1-го ранга А.Кира-Динжан Старший флаг-офицер Лейтенант Ячиновский
Из рапорта А.Д.Кира-Динжана следует, что не все, не только в армии, но и в морском командовании ФСЛО понимали стратегическое значение Озерной флотилии для всего Мурманского фронта, в войне с красными на Севере.
Зима подступала… Кружились поземки над лесами и озерами. Прилетали метели с берегов полярного океана и зима захватывала корабли в цепкие объятия первого льда. По утрам матросы обрубали пешнями вдоль бортов своих кораблей лед, и скоро все пространство Онежского озера покрылось льдом. Деятельность судов флотилии прекратилась.
На Северном фронте наступление продолжалось, в том числе и благодаря морозу, который сковал болота и дал свободу маневра белым партизанским отрядам. От большевиков были освобождены обширные районы на Пинеге, Мезени и Печоре. Белые вступили на территории Яренского и Усть-Сысольского уездов Вологодской области. В некоторых районах, в том числе на Пинеге, красные сами, к зиме, оставили занимаемую и разграбленную ими территорию, предоставив белым кормить ограбленное население. Как писали советские историки, успехи и спокойная жизнь Северной Области во многом объяснялась тем, что армия Е.К.Миллера не угрожала жизненно важным центрам Советской республики. Часто красные полки даже снимались отсюда, на более важные участки фронта.
Известная доля истины в этом есть… Но, в целом, в конце 1919 года Белое движение терпело от красных одно поражение за другим: на Востоке адмирал А.В.Колчак сдал столицу белой Сибири — Омск, на Юге генерал А.И.Деникин откатился до Одессы, на Северо-Западе красные теснили войска генерала Н.Н.Юденича.
14 декабря Красная армия взяла Новониколаевск, а 16 декабря красные вновь вступили в Киев. К концу года они завершили захват Донбасского бассейна.
На фоне общего поражения Белого движения, а иначе лейтенант Садовинский назвать это не мог, видимое благополучие Северной Области, казалось ему временным и непрочным.
Заканчивался 1919 и наступал новый 1920 год. Крепко мело. Ничего нельзя было разглядеть за хлопьями снега, бешено крутящимися в воздухе. Ветер завывал так, словно желал превзойти жуткий вой северных волков. В обстановке поражений белых войск, в других областях России, встреча Нового года стала для лейтенанта Садовинского и его сослуживцев, психологически грустной и печальной.
В новогоднюю ночь в душе у Бруно все перемешалось. По сути, он провожал год, для него лично неплохой: он жив, он сражается с красными, его заслуги оценены орденом, он уже лейтенант…
Но трагическое общее, заслонило Садовинскому его личные успехи. Много ходило на Севере, среди офицеров, разговоров о военных и политических провалах в Белом движении…
— Ведь белые были, совсем недавно, еще в октябре 1919 года почти под стенами Москвы — в Орле! Сколько было надежд на соединение армий Миллера и Колчака… Отчего все рухнуло? — Бруно чувствовал, что с Белым движением происходила серьезная метаморфоза. — С красными все ясно. Красные — грабители, убийцы, насильники. Они отвергли мораль, традиции, заповеди Господни… Они убивают, они пытают — это звери… Но и белые не ангелы… Да, они начинали Белое дело почти святыми, но теперь…
Ведь в основе своей Белая идея, как понимал ее Садовинский, и была основана на том, что лучшая часть нации, объединенная Белым движением, удержится среди моря анархии взбунтовавшегося Хама, удержится благодаря своей культуре, морали, порядочности, доблести, мужеству, уму… удержится и победит. На фронте, к сожалению, Бруно видел обратное…
Но ведь для белых потерять честь — это потерять все — внушал себе Садовинский… Бруно вспомнился разговор в разоренном Петрограде со своим наставником и педагогом страшным летом 1918 года: ведь его предостерегали тогда именно от потери чести и морали, и было это всего полтора года назад.