Терновый венец офицера русского флота
Шрифт:
Ряд этих «достижений» большевистских садистов, прочно вошел в репрессивную систему тоталитарных режимов: определение политзаключенного ниже уголовника-рецидивиста, обеспечения подневольной рабочей силой путем продления сроков приговора и многое другое, переняли у большевиков фашистские диктаторы Муссолини,
Гитлер, Франко.
Мое столкновение с бесчеловечной ленинско-сталинской системой лагерного подневольного труда было, слава Богу, коротким, но запоминающимся. Это произошло в 1957 году на Дальнем Востоке, в Советской Гавани, и мне мальчишке, крепко врезалось в память: …разбитая грунтовая дорога вдоль строящейся железнодорожной насыпи. Я с родителями и сестрой, в открытом военном «газике» едем на железнодорожный вокзал, в отпуск.
На насыпи, возвышающейся над нашей дорогой, стоят несколько вагонов-теплушек. На крышах этих вагонов — автоматчики. Вдоль насыпи — автоматчики с овчарками — охрана заключенных, которые укладывали шпалы и рельсы на насыпь.
Вдруг, один из заключенных с громкой руганью поднял двумя руками большой обломок камня с откоса насыпи и бросил в нашу машину. Шофер резко дал «газу»… Поднявшийся собачий лай, и крики охраны остались позади. Мама сильно побледнела, младшая сестра стала плакать…
Этот «стоп-кадр»: темные фигуры людей в ватниках на насыпи под конвоем собак и автоматчиков остался в памяти навсегда. Во всем этом было что-то грубое, бесчеловечное и несправедливое…
Кожуховский концлагерь, в который был заключен Садовинский, находился на станции Кожухово Московской окружной железной дороги. Концлагерь начал действовать 18 октября 1919 года. Его деревянные бараки были построены еще во время Первой мировой войны для германских военнопленных. В лагере содержались преимущественно пленные белогвардейские офицеры и сочувствующие им лица.
Заключенные размещались в деревянных бараках с двухэтажными нарами. Уборная была общая, умывальник устроен под открытым небом.
Обязанности коменданта Кожуховского концлагеря в 1919 году исполнял Зверев, впоследствии, расстрелянный своими же, в 1920 году комендантом лагеря стал товарищ Теймен.
О Кожуховском концлагере сохранилось всего несколько строк в воспоминаниях Т.Г.Куракиной (урожденной баронессы Врангель), изданных в Париже в 1923 году:
«Нас поместили вначале в Кожуховском лагере, где мы пробыли 9 дней. Лагерь был построен во время войны для германских пленных. Нас поместили всех — 200 человек мужчин и женщин — в один общий деревянный барак с двухэтажными нарами… Кормили нас отвратительно — простыми словами, голодом морили. В день выдавали нам по 3/ фунта скверного черного хлеба; обед в 12 часов состоял из бурды с замершим картофелем или с гнилой капустой… Вечером на ужин — то же самое».
Сохранилась информация по применению в качестве рабочей силы и заключенных Кожуховского концлагеря. В московской газете «Большой город» за 25 июля 2003 года приводится текст записки коменданта Кожуховского концлагеря товарища Теймена завхозу московского Малого театра товарищу Пронину, который запрашивал живую силу для хозяйственных работ в театре. Записка датирована 9 июля 1920 года (орфография подлинника сохранена):Что касается к рабочим так сожалению не могу вам послать потому что настоящее время в лагере находятся только потслетственные и на внешние работы не годные.
Как только прибудут такой элемент кого можно послать так в первую очередь прошу позвонить по телефону № 47–64 или 3-59-80.
Кожуховский концлагерь не был в то время чем-то необычным. В самом центре Москвы только в 1919 году размещались: Ивановский лагерь особого назначения, Ордынский концлагерь — женское отделение Ивановского концлагеря, Андронниковский (Андроньевский) концлагерь, Ново-Песковский лагерь, Покровский или Семеновский лагерь, концлагерь Московской городской ЧК, Новоспасский концлагерь и Кожуховский концлагерь.
Московскому управлению мест заключения в это время были подчинены следующие загородные концлагеря — Звенигородский лагерь, Молотовский концлагерь и другие. Ивановский особый концентрационный лагерь принудительного труда располагался в Ивановском монастыре, Андроньевский концлагерь — в здании Андроньевского монастыря.
Более подробной информации о Кожуховском концлагере мне найти не удалось. Это и понятно, информация о преступлениях ленинско-троцкистской тоталитарной системы особенно тщательно охранялась, поскольку эта информация угрожала самому существованию социалистической системы.
Рассказать о ней правду, значило бы признать, что советское государство уничтожило миллионы своих невинных граждан. Именно в Советской России в 1917–1920 годах, в период правления Ленина и Троцкого, насилие приобрело новое качество. Оно стало основным средством для решения социальных проблем в стране. И в том, что произошло, виноваты не какие-то оккупанты, творившие беззакония на чужой для них территории, а свои же русские люди, в своей же стране против своих же граждан!
Все ужасы большевистских концлагерей только на начальном этапе совершали наемники, китайцы и латыши, затем это творили сами сотрудники системы ВЧК-ОГПУ. Как писал И.Н.Кузнецов в «Засекреченных трагедиях советской истории», именно «Дзержинский взломал общественную преисподнюю, впустив в ВЧК армию патологических и уголовных субъектов. Он прекрасно понимал жуткую силу своей армии…
… Дзержинский уже с 1918 года стремительно раскинул по необъятной России кровавую сеть чрезвычаек: губернские, уездные, городские, волостные, сельские, транспортные, фронтовые, железнодорожные, фабричные, прибавив к ним военно-революционные трибуналы, особые отделы, чрезвычайные штабы и карательные отряды. Из взломанного социального подвала в эту сеть хлынула армия чудовищ садизма».
Вдумайтесь: в концлагерях томились учителя и священники, врачи и монахи, инженеры и адвокаты, офицеры и рабочие, интеллигенты и крестьяне, мужчины, женщины, дети… Все они, без исключения, подвергались бесчеловечной, садистской системе издевательств только потому, что были заключенными…
Бруно Садовинский прошел все круги этого ада — ада большевистского концлагеря! Это был его терновый венец, обагренный кровью венец мученика большевистского концентрационного лагеря. После всего ими перенесенного, живые узники завидовали мертвым товарищам, сразу же расстрелянным в феврале 1920 года в Медвежьей Горе…
Расстрелы в 1920 году происходили по всей Москве — в подвалах тюрем, монастырей, превращенных в концлагеря, в храмах, где следы этих расправ обнаруживаются в последние годы в ходе реставрационных работ, во дворах, в парках, на всех городских кладбищах.