Терновый венец офицера русского флота
Шрифт:
Подписал: Военный и Морской Министр А.Гучков Верно: И.д. Нач. Штаба кап. 1 ранга князь Черкасский
Какой фарисейский приказ, — злился мичман Садовинский. — Пролить столько офицерской крови и после этого призывать офицеров и матросов к сплочению и единению.
7 марта 1917 года Временное Правительство установило новую форму «Присяги или клятвенного обещания на верность службы Российскому Государству для лиц христианских вероисповеданий». На флоте пошли разговоры о принятии присяги на верность Временному Правительству.
Русские воины всегда считали воинскую присягу святыней. Присяга — это клятва. Принятие
Нарушение присяги считалось большим грехом перед Богом и людьми. Если военнослужащий преступал клятву, то, значит, он уподоблялся Иуде Искариоту, он покинул Бога и, сам был покинут Богом, и он уже не настоящий верующий. Такая присяга имела большое значение и большую силу.
Нарушение присяги перед Богом означало отказ от заповеди Божией, призывающей «положить душу за други своя». В дореволюционной России принимал присягу не командир, а духовенство. И, только если не было соответствующего священнослужителя, то принимал присягу командир, при участии корабельного или полкового священника.
9 марта 1917 года, определением Святейшего правительствующего синода присяга была принята по духовному ведомству, о чем по всем епархиям разослали соответствующие указы.
Российское духовенство в марте 1917 года считало, что раз император Николай II отрекся от престола, а великий князь Михаил Александрович признал власть Временного Правительства, призвав граждан России повиноваться тому, то это служило достаточным основанием для принесения присяги на преданность новой власти. Проповеди и воззвания духовенства об этом печатались на страницах церковной периодической печати, начиная с апреля 1917 года.
В 10-х числах марта духовенство Русской Православной Церкви само принесло присягу Временному Правительству. Также было признано необходимым участие духовенства в церемонии принятия новой присяги.
11 марта 1917 года в Гельсингфорсе по кораблям и частям Балтийского флота была разослана Присяга на верность Временному Правительству:
Клянусь честью офицера (солдата, матроса) и обещаюсь перед Богом и своей совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству, как своему Отечеству.
Клянусь служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию Российского государства.
Обязуюсь повиноваться Временному правительству, ныне возглавляющему Российское государство, впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания.
Возложенные на меня служебные обязанности буду выполнять с полным напряжением сил, имея в помыслах исключительную пользу государства и не щадя жизни ради блага Отечества.
Клянусь повиноваться всем поставленным надо мною начальникам, чиня им полное послушание во всех случаях, когда этого требует мой долг офицера (солдата, матроса) и гражданина перед Отечеством.
Клянусь быть честным, добросовестным, храбрым офицером (солдатом, матросом) и не нарушать клятвы из-за корысти, родства, дружбы и вражды. В заключении данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и ниже подписываюсь.
Внимательно прочитав текст новой присяги, мичман Бруно Садовинский удивился тому, насколько Временное Правительство сохранило ее религиозный характер. Все это как-то слабо вязалось со всеми, отнюдь не христианскими, кровавыми и трагическими событиями, связанными с приходом к власти в России этого правительства.
Мичмана Б.Садовинского, как человека верующего, текст новой присяги, с клятвой перед Богом и целованием креста не смущал. Но, как офицер, сызмальства воспитанный на идее нерушимости присяги и верности царю, и в этих понятиях прошедший службу, начиная с Сумского кадетского корпуса, Морского корпуса и Балтийского флота, он не мог понять, почему так быстро духовенство Русской православной церкви официально поддержало Временное Правительство.
О том, что Бруно Садовинский был человеком верующим, следует из «Аттестации кадета Сумского кадетского корпуса Садовинского», выданной ему при окончании корпуса отделенным офицером-воспитателем подполковником Д.Н.Пограничным. В графе «Общие черты и особенности характера воспитанника…» записано: «Религиозен. Часто молится и осеняет себя православным крестом. Правдив и честен… Дурному влиянию не поддается».
Религиозное воспитание кадет в Сумском корпусе считалось важной частью воспитания будущего офицера в любви к Родине, верности государю императору, преданности армии на всю жизнь. Директор корпуса генерал лейтенант А.М.Саранчов, боевой офицер, сам был ярким примером своим воспитанникам. Его педагогическая система работала настолько слаженно, что даже революция не помешала функционированию Сумского корпуса еще целый год, пока большевики не захватили город Сумы. Именно вера, мужество и смелость, воспитанная офицерами-педагогами генерала А.М.Саранчова в мальчишках-кадетах, позволили им спасти знамя своего корпуса. Спасенное знамя, единственное из знамен всех российских кадетских корпусов, стало символом веры, доблести и чести Сумских кадет. И не судьба ли, связавшая и соединившая между собой события прошлого и настоящего, позволила именно знамени Сумского кадетского корпуса, под которым маршировал и кадет Бруно Садовинский, сохраниться до нашего времени.
Осмысливая текст новой присяги, Садовинский вновь и вновь задавал себе вопросы:
Почему духовенство Русской Православной Церкви само так быстро принесло присягу Временному Правительству? Почему было признано необходимым участие духовенства в церемонии принятия новой присяги?
Такое впечатление, — думал Садовинский, — что Синод стремился как можно быстрее закрепить завоевания этого правительства и обеспечить ему свою поддержку.
Вообще, вокруг событий февраля — марта 1917 года, постоянно звучали одни и те же вопросы: «Почему так быстро?» и «Кто подталкивает эти события? С какой целью?»
И еще, — рассуждал Бруно, — если прежней присягой на верноподданство царю, якобы ничего не значащей, после отречения Николая II, власти и Синод распоряжаются с легкостью пренебречь, то такое же легковесное отношение у матросов и офицеров может быть и к новой присяге, приносимой на верность Временному Правительству.
Так оно и случилось в дальнейшей истории России: потеряв веру и один раз став на путь клятвопреступления — нарушения единожды данной присяги, для офицеров, матросов и солдат дальше потянулась цепочка последующих, аналогичных нарушений присяги.