Терновый венец офицера русского флота

Лоза Александр Витальевич

Да, — согласился с этим Садовинский, — отношения финнов к русским за войну заметно ухудшилось. На любой вопрос они отделываются кратким «неомюра» — не понимаю, и все. Шведские и финские надписи на вывесках магазинов, на трамваях, на табличках с названиями улиц, шведская и финская речь в толпе на улице, марки и пенни сдачи в магазине — все это заставляет русского человека чувствовать себя в Гельсингфорсе, как в иностранном городе.

Я не об этом, — продолжил командир, — со свержением Николая II личная уния Финляндии и России была де-факто ликвидирована. Это значит, что отделись Финляндия от России, здесь сразу

же появятся немцы, германские войска, и нам, флоту и офицерам флота, придется из Гельсингфорса выметаться… Весь вопрос в том — когда и куда?

Неужели все так серьезно? — спросил Бруно, и признался: — В кошмаре всего пережитого, я об этом как-то не задумывался…

Весеннее тепло разливалось над Балтикой. Принесенное ветрами с Атлантики, оно радовало обывателей Гельсингфорса, давая людям надежду и вселяя в них уверенность в будущем. Флот тоже чувствовал весну. И главным показателем этого, была телеграмма штаба командующего флотом, разрешающая ношение белых чехлов на фуражках и бескозырках:

30 апреля 1917 г.

ТЕЛЕГРАММА № 2092

ВСЕМ: Разрешается с первого мая ношение на фуражках белых чехлов.

Комфлота вице-адмирал Максимов

30 апреля 1917 года в Гельсингфорсе был создан и начал работу Центральный Комитет Балтийского флота — «Центробалт», куда входили выборные матросы с кораблей Гельсингфорса, Кронштадта и Ревеля. Имея энергичную поддержку в центральных петроградских революционных инстанциях, «Центробалт» стал понемногу захватывать административную часть управления Балтийским флотом.

Сначала скромно ютившийся на транспорте «Виола», Центробалт быстро разросся и забрал в свое распоряжение шикарную императорскую яхту «Полярная Звезда», а потом — и роскошную яхту «Штандарт».

Председателем Центробалта стал П.Е.Дыбенко. Как вспоминают очевидцы, матрос Дыбенко, был известен на флоте своей физической силой, высоким ростом, цинизмом, склонностью к дракам и пьяным дебошам.

В молодые годы судьба занесла Павла Дыбенко из города Новоалександровска в Ригу. Он работал грузчиком в порту. Сезонная работа грузчика не давала постоянного заработка, поэтому Дыбенко часто оставался без работы и без денег. С юности рослый и сильный, в рабочих бараках Риги научился Павел кулачному бою «до крови».

В 1911 году П.Е.Дыбенко около полугода уклонялся от призыва в армию. За неявку на призывной участок его арестовывают и насильственно направляют на Балтийский военный флот. Там он сначала попал на штрафной корабль «Двина», а через полгода оказался в Учебной минной школе, послужил матрос Дыбенко и баталером на транспорте «Щ» и на линейном корабле «Император Павел I». На линкоре он вступил в подпольную группу большевиков. Начавшаяся в августе 1914 года война задержала демобилизацию П.Е.Дыбенко.

События конца февраля 1917 года предоставили широкие возможности перед предприимчивым матросом. Матрос Павел Дыбенко входит в состав судового комитета, затем избирается депутатом Гельсинг0форского Совета депутатов армии и флота и рабочих Свеаборгского порта, а в мае 1917 года становится председателем Центробалта.

Очевидец, присутствовавший на одном из заседаний «Центробалта», вспоминал: «Мне пришлось быть на одном «пленарном» заседании Центробалта на “Штандарте”. В столовой яхты, еще недавно роскошной, а теперь уже сильно загрязненной, сидело около

тридцати человек, весьма мало похожих на матросов. Это были какието дегенераты, с невероятными прическами, одетые, как придется: кто — просто в тельниках, кто — в синих фланелевых рубахах “навыпуск” и так далее. Часть из них сидела, развалясь, вокруг стола и нещадно дымила папиросами; другие же полулежали на диванах вдоль стен. Председатель, читая рассматриваемые вопросы, часто путал содержание и немилосердно коверкал сложные слова; произношение их, видимо, доставляло ему огромное удовольствие.

Когда дело шло о каком-нибудь сложном техническом вопросе, члены “собрания” слушали его очень рассеянно; такой вопрос проходил быстро, без всяких прений и споров, хотя и был чрезвычайно важен для флота. Но стоило только зайти речи о понятной сфере, как — о жалованьи, обмундировании, отпусках, кормлении и в особенности о политике, моментально из-за каждого пустяка поднимался настоящий “сыр-бор”: прения, споры и, в конце концов, личная перебранка отдельных членов комитета».

Судовые комитеты занимались чем угодно, только не повышением боеспособности кораблей, Любимыми темами были гражданские права и свободы матросов, в том числе, ношение гражданской одежды на берегу.

Командующий флотом адмирал А.С.Максимов находился под сильным влиянием Центробалта и во всем шел на встречу судовым комитетам. Во второй половине мая, под давлением комитетов, им был издан приказ, разрешающий ношение матросами вне службы гражданского платья.

ПРИКАЗ

Командующего флотом Балтийского моря.

№ 256

20-го мая 1917 года

На основании ст.7 положения об основных правах военнослужащих, объявленного приказом по армии и флоту 11 мая, разрешаю ношение гражданского платья в следующих городах вверенного мне театра военных действий: Гельсингфорс, Ревель, Гапсаль, Або, Николайштадт, Котка.

Разрешаю, в перечисленных городах, военнослужащим съезжать и приезжать на корабли согласно указанию статьи 1124 Морского Устава.

Вице-адмирал Максимов

Флотские офицеры, знакомясь с этим приказом, недоумевали и не понимали командующего. Офицеры не могли забыть поведение нового командующего во время февральских событий, когда он разъезжал на автомобиле, украшенном огромным красным бантом, окруженный вооруженными матросами.

Капитан 2 ранга Г.К.Граф, свидетель этого события, вспоминал:

«Вице-адмирал Максимов… стал немедленно величать себя первым революционным адмиралом… Команды приветствовали его громкими криками “ура”. Получалось впечатление, что это один из популярнейших вождей переворота и враг “старого режима”, но никак не вицеадмирал, проведший всю жизнь на службе его величества».

Вообще, выборный командующий А.С.Максимов не пользовался особым авторитетом у офицеров эскадры, не доверяла ему и Ставка главнокомандующего в Могилеве.

В конце мая, А.Ф.Керенский, став военным и морским министром, решил заручиться поддержкой генералов в Ставке, для чего задумал переместить адмирала А.С.Максимова на малозначимую должность начальника Морского отдела Ставки верховного командующего. Причинами для этого стали и пресловутая «выборность» А.С.Максимова, и зависимость его от судовых комитетов, и слишком большая независимость в действиях Центрального Комитета Балтийского флота.