Терпи, неудачница!
Шрифт:
А фонарик-то я и не включал пока - не совсем еще темно, заряд экономить нужно.
– Женя, - говорил, как можно спокойнее и ласковее, чтобы не обидеть. Хотя хотелось накричать, отругать ее за безрассудство.
– Там отряд наш, наверное, в панике - я ушел, ты пропала. Что теперь, назад возвращаться?
– Нет, они не в панике. Я им сказала...
Начала и молчит. Неужто правду выложила? Так тогда точно в истерике бьются там по поляне: "Наш инструктор волнуется. Связи нет. Медведи по лесу гуляют".
– Что сказала?
Она, наконец, отцепилась,
– Ну-у-у, что сказала? Что ты и я... Ведь правду же нельзя было говорить, да? Пугать не нужно было?
– Та-ак, пугать не нужно. Что. Ты. Сказала?
– Понимаешь, они там снова випивку достали. Шутят там. Смеются. Намеки разные друг другу делают. Даже китайцы обнимаются. Юлька со Степкой. Маруська, представляешь, Димку-херувимчика за плечи обнимает!
– Ну?
– Я сказала, - она решилась и затараторила быстро-быстро.
– что раз они там все по парам, то инструктор сегодня мой.
13.
Нет, ну а что я должна была сказать? В тот момент мне показалось, что я очень удачно пошутила. Во всяком случае, все были ошарашены этой новостью. И пусть уж лучше возмущаются, чем трясутся от страха. Конечно, где-то на задворках сознания трепыхалась мысль, что Маруська мне этого никогда не простит. Но я сама себя успокаивала тем, что через час, когда мы с Морозовым вернёмся назад, я смогу ей просто сказать правду. Ну и нечего Диму обнимать, если решила, что в Морозова влюблена!
Сначала я смутно видела его впереди. Потом мне стало казаться, что это вовсе не наш инструктор, а зверюга какая-нибудь. Стало страшно. Зачем пошла за ним? Чего я поперлась ему помогать? Дома меня ждет дочка и я у нее одна... С такими траурными мыслями я и попала в руки Александра. Конечно, не сразу дошло, что это он. Но страх исчез в ту же секунду. Откуда-то появилась уверенность, что такой мужчина и от медведя защитить сможет! Только посильнее нужно прижаться к нему и ничего не страшно!
Зачем только выложила ему правду? Кто меня за язык-то тянул? Теперь он будет думать, что я сказала то, о чем на самом деле мечтаю.
– Твой, говоришь?
– он хмыкнул и, взяв меня за руку, пошел вперед.
– Смотри, слово нужно держать!
– Да я же специально сказала им, чтобы они нас обсуждали и ничего не боялись, - моему возмущению не было предела.
– Представляешь, какой фурор произвела?
– Представляю. Да я и не против, - он откровенно потешался надо мною.
– В смысле, я не против, что ты так сказала. Слушай, Женька, раз уж мы с тобой сейчас в одной лодке, ответишь мне на вопрос? Чего ты колючая такая? Нападала на меня, огрызалась? Вроде бы ничего, хорошая девушка!
Мы шагали по лесу бок о бок. Он держал мою руку в своей ладони. Понятно, чтобы не споткнулась или не отстала от него... Но зачем, зачем он гладил мою ладонь своим пальцем? Я теряла нить разговора, сосредоточившись на своих мурашках, ползущих по руке и дальше - на все мое тело, и непонятно каким образом проникающих в
И когда я поняла, что Саша что-то спрашивает, ответить смогла только глупое:
– А-А?
– Откуда, говорю, такое желание - с палатками в лес, да пешком? Есть же более... комфортный отдых!
– Ниоткуда. Не было у меня такого желания. Подруги подарили путёвку на день рождения.
– А ты не хотела?
– Я хотела телефон, потому что в тот день свой старый забыла в такси.
– И часто с тобой неприятности случаются?
– Да постоянно. И дня без них не проходит! А ты думаешь, почему у тебя наперекосяк в этом походе все пошло? Потому что я приношу несчастья.
Я пыталась шутить, но говорила и понимала, что примерно так все и есть на самом деле.
– Я в подобные суеверия не верю.
– Ну и зря! Вот смотри. Сегодня за один только единственный день меня чуть было не укусила змея. Потом медведь. Потом нога в дереве застряла. Маруська со мной не разговаривает. Ну и в целом, неприятности с походом...
– Ну, во-первых, это была не змея, а безобидный уж. Во-вторых, если медведь и был, то ведь вреда тебе он не причинил. В-третьих, ногу я тебе спас... Что там ещё по списку?
– От змеи спас. От медведя спас. От перелома спас. Пора тебе переквалифицироваться из инструктора в спасателя.
– А я согласен. Только в личного. В телохранителя. Но учти, что оплату буду брать не деньгами.
Разговор незаметно соскальзывал в опасную плоскость. И из шутливого грозился вот-вот стать пошлым.
– Саша, тебе сколько лет?
– Тридцать три. А что?
– А мне тридцать пять.
– Ну?
Большой палец его правой руки все так же гладил мою ладонь, как будто я сказала что-то простое и очевидное, например, что трава зелёная или деревья высокие. Ведь он явно проявляет интерес. Понятно, что намекает просто на "переспать", но я не могу так, я привязываюсь, я привыкаю, я с каждой минутой все ярче чувствую это необъяснимое расположение, симпатию к нему. Несколько дней отдыха, пара ночей... и все. Ему большего и не надо. А я? Что-то подсказывало мне, что пара ночей с ним стоят всех, что у меня когда-либо были с другими. Я же страдать буду. Я же влюблюсь...
– Я не понял, Плащевская, в чем скрытый смысл? Ты хочешь сказать, что слишком взрослая для меня? Слишком опытная? Или старая?
– Я хочу сказать, что в силу своего возраста и пола несколько иначе отношусь к курортным романам, чем ты, например.
– С чего ты решила, что я предлагаю тебе курортный роман?
Вот козел! И правда, какой роман? Он просто на банальный перепихон намекает! Вырвала свою руку, остановилась, вдруг подумав, что зря поперлась этого гада от одиночества спасать. И ушла бы назад, да заблужусь, как пить дать, в темноте! Он было шагнул ближе, но я предостерегающе выставила между нами руки, открытыми ладонями к нему.