Террорист
Шрифт:
Рошин заметил, как она ловкими ударами ногой и неожиданными перемещениями рук освобождалась от навязчивого приставания. Прохожих не было, и Иван, готовый прийти на помощь, пошел быстрее. Явно не из робких, девушка достойно сдерживала натиск и крепко прижимала дамскую сумку, на которой уже висел настырный черноволосый незнакомец. Второй уклонился от очередного резкого движения женской руки, едва заметно ударил ее чем-то сзади и побежал, скрывшись в переулке. Первый все-таки вырвал сумку из ослабших рук, огляделся и, заметив Рошина, побежал за вторым.
Девушка чуть дрогнула и, приседая, оперлась рукой о стену здания. Иван бегом поспешил к ней:
–
Совсем еще недавно источающая смелость и ловкость она закинула руку за спину, резко выраженная боль на лице пересилила ее реакцию на сопротивление. Молодое тело уже почти коснулась асфальта, когда юноша подхватил женский локоть.
– Ненавижу, – искрящийся бисерным туманом взгляд прошел будто сквозь него. Боль, видимо, завладела ее мыслями, и она закрыла глаза.
Рошин посмотрел на ее спину и на правом боку увидел кровь. Он быстро набрал 103.
– Девушка, чем я могу помочь?
– Да ничего, сейчас пройдет, – прошептала она слабеющим голосом.
Он сбивчиво и довольно долго объяснял адрес в аппарат, назвав только улицу. Номера домов, как назло, четко не просматривались. Потом положил свой рюкзак на землю, чтобы девушка могла на него опереться. Она расслабила руки и глубоко вздохнула.
Рошин услышал едва различимый стон, но глаза ее выражали еще уверенность в своих силах. Он опустился на колени, повернул ослабевшее тело на здоровый бок и дотронулся до заметно увеличивающегося кровяного пятна. Потом подложил свою руку под ее голову и заметил, что она слабела все больше. Юноша вынул носовой платок и прижал его к ране. Светло-голубые глаза девушки ненадолго закрывались и с каждым новым взглядом ее былая уверенность таяла. Рядом прошла откуда-то появившаяся пожилая женщина.
– Совсем уже обнаглели…ни на кого не обращают внимания, – проговорила она и поплелась прочь.
Рошин с сожалением посмотрел ей в след. Вокруг по-прежнему никого. Молодое девичье лицо привлекло его внимание. Он был поражен неординарной красотой. Краска на ресницах чуть раскрошилась и придавала лицу необычную напряженность. Отрешенное от пустой повседневной жизни, оно было удивительно выразительно, и юноша не мог оторвать взгляда. Черты немного резкие и незащищенные маской едва приметной косметики показались ему нежными и одновременно волевыми. Небольшая горбинка носа и широкие губы приятно гармонировали. Гордое лицо, опущенные крупные ресницы и бледные веки, закрывшие только что обращенные вдаль яркие глаза, напоминали сказочный сюжет «Спящей красавицы». Разительно непонятная красота. Глаза ненадолго открывались, но они как будто видели что-то неземное и непонятное для Ивана.
«Я для нее просто фон» – вдруг проявилось в его голове, – Она сейчас в пелене непонятных мыслей на неведомой грани и словно белое облако несется куда-то…».
Рошин смотрел на этот женский божественный лик, опираясь на одно колено. От неудобства положения хотелось приподняться, но он боялся этим разрушить гармонию восхищения и неизвестно откуда появившегося видения полусна.
Случайный прохожий лет 50-ти чуть задержался. Его привлек скорее немного странный взгляд юноши. Он постоял 2-3 секунды и быстро, то ли раздраженно, то ли от чувства сопереживая, удалился.
Иван ничего не видел вокруг кроме слабеющего девичьего тела. Он находился под воздействием непонятных для него сил в каком-то странном мираже мыслей и чувств ранее не испытанных. Время будто застыло. Он повернулся и посмотрел в сторону неба, куда был направлен отрешенный взгляд. Там серебрилось пушистое облако, краем заслоняющее желтый диск яркого солнца.
Рошину почему-то остро захотелось, чтобы солнце как можно быстрее освободилось от набежавшего облака, и белый барашек свободно побежал вдаль по небу. Юноша не заметил, как подъехала «Скорая». Подбежал человек с сумкой, появились носилки. Прощупав пульс, медработники суетились над девушкой. Место происшествия сразу стало обрастать людьми. Завидев полицию, Рошин подхватил оказавшийся в стороне рюкзак и незаметно ретировался. Растворившись в толпе, не привлекая внимания, он пошел по улице и потом дальше по глухому переулку. Образ неизвестной девушки не отпускал его. В момент появления людей странное чувство овладело им. Появилась какая-то внутренняя неприязнь к окружающим людям. Они суетились, подходили, отходили, но кроме праздного любопытства в суетливых глазах не было ничего. Он чувствовал, что в глубине души сама пострадавшая и ее дальнейшая судьба никого не интересовала. «А есть ли у меня самого сочувствие?» – внутренне задавал он себе вопрос. Иван шел, не глядя вперед, но скоро ноги сами привели его домой.
К Зинке он не пошел и просидел остаток дня дома. Необычная тревога сначала будоражила память от увиденного, будто снаружи, а потом проникла глубоко внутрь. Несколько дней назад он увлекся предложением поработать в детском развивающем центре руководителем кружка робототехники, но сегодня даже не стал отвечать на настойчивые звонки. Как будто что-то неожиданное резко поменяло его отношение к повседневным делам.
Иван успокоился, когда прилег на диван и незаметно для себя заснул. Ему почти отчетливо снился: скалистый берег, ветер, нескончаемые волны морского прибоя в предрассветном тумане. Юноша также резко проснулся в необычном напряжении и долго ходил по комнате, не находя себе места.
Вечером родители заметили его взволнованное состояние и подчеркнутое молчание.
– Сын, что-то случилось в университете? – поинтересовался отец.
– Да, нет…
– Ну-ну, – не желая лезть в душу, улыбнулся он.
– Пап, вот твой школьный товарищ погиб в Афгане. ..Как ты это себе представляешь? – неожиданно для самого себя вдруг спросил сын.
– Ты же знаешь, я в армии не служил, но думаю, что не стал бы прятаться и юлить под пулями… Что это вдруг тебя заинтересовало?
– Фильм посмотрел, – соврал Иван, – Как-то уж нарочито красиво показывают, врут наверно…
– Не исключено. Точно сказать не могу. Не испытал… Война страшна по своей сути, но она, мне кажется, и открывает глаза на многое…
– Открывает глаза? – Жизнь, как и смерть, расставляет все на свои места.
– Ну, ты еще поагитируй его идти в армию, – строго глядя на мужа, забеспокоилась мать.
– Знаешь, Нин, вопрос это правильный и чисто мужской.
– Ну, конечно, матери никогда ничего не понимают.
– Да ладно вам спорить. Не собираюсь я ни в какую армию, – закончил разговор молодой человек, выходя из кухни.
Родители переглянулись, но продолжали разговор.
– В наше время мы были более открыты, – с оттенком отчаяния продолжала хозяйка.
– Когда-то приходится осмысливать окружающее… Сейчас оно не так просто. – А сам-то ты осмысливаешь? – резко одернула жена, – Ждешь только вопросов от сына?
Сергей Иванович не очень любил эти разговоры особенно в последнее время, когда на работе прибрали к рукам все интересующие его темы и платили деньги только за мелкие интересующие коммерсантов проблемы.