Террористы (Terroristerna)
Шрифт:
– Хорошая машина, – заметил Гюнвальд Ларссон. – Сколько у нас таких?
– Дюжина, – ответил Мартин Бек. – От силы.
– Для чего их используют?
– Возить на дачу начальника цепу.
– Всю дюжину? Этот подонок на двенадцати машинах ездит?
– Да нет, они предназначены для поимки угонщиков и торговцев наркотиками.
Кортеж приближался к Стокгольму, но вид кругом не стал от того отраднее. Сенатор попробовал еще посмотреть в окно машины, но затем окончательно сдался.
А чего он ждал, подумал премьер-министр, ехидно
Тут он заметил, что Каменное Лицо глядит на него в упор, и тотчас принялся размышлять о предстоящих важных беседах насчет платежного баланса, нефтяного кризиса и торговых соглашений.
Премьер не знал, что в эту самую минуту новый представитель Швеции в ООН выступает в Нью-Йорке перед Генеральной Ассамблеей с заявлением, верным духу социал-демократических традиций, которые теперь уже нельзя было называть даже реформистскими.
Дескать, у евреев есть право на свою землю, и у палестинцев есть право бороться за свою землю.
И ни слова о том, что речь шла об одной и той же земле.
Кортеж остановился. Еще один «порш» с крупной надписью «ПОЛИЦИЯ» на дверцах пошел в обгон колонны. Кроме Мартина Бека и Гюнвальда Ларссона, лишь несколько человек знали, в чем дело. Черно-белая спортивная машина затормозила рядом с лимузином, Оса Турелль, сидевшая за рулем, наклонилась и открыла левую дверцу. Премьер-министр пересел к ней. Оса молча выжала газ и устремилась в город. Одновременно весь кортеж снова пришел в движение. Гости равнодушно проследили глазами за процедурой, которая заняла не больше тридцати секунд.
На северной окраине Хага столпилось особенно много демонстрантов, и на первый взгляд могло показаться, что идет потасовка с полицией. На самом деле полиция стояла спокойно, наблюдая, как демонстранты выясняют отношения с кучкой контрдемонстрантов, которые размахивали флагами США, Тайваня и режима Тхиеу.
Проезжая Северную заставу, Мартин Бек снова спросил:
– Где Эйнар?
– Вон там, за углом, на Даннемурагатан, – ответил Гюнвальд Ларссон. – Мы перекрыли улицу с обоих концов, но вообще-то полной гарантии нет. Кто-нибудь из жильцов может всполошиться.
– А что они сделают – позвонят в полицию? На том все и кончится, – заключил Мартин Бек.
Херрготт Рад продолжал стоять на своем посту, ухитряясь сохранять вполне добродушный вид, хотя он озяб и настроение было паршивое. Да, это тебе не Андерслёв и не волнистые поля Сёдерслетта…
С другой стороны улицы к нему протопал полицейский в форме. Обозрел Рада и остроумно справился:
– Ну и как дела?
– Ничего, – ответил Рад. – Рад?
– Как вы сюда попали?
– На автобусе.
– Документы есть при себе?
Рад достал удостоверение, полицейский взял его и начал медленно краснеть. Типичный представитель стокгольмской полиции. Рослый голубоглазый блондин с баками.
–
Сержант козырнул и зашагал обратно через улицу.
В двухкомнатной квартире на Капелльгатан Рейнхард Гейдт говорил себе, что все идет как по писаному. Он находился вместе с Леваллуа в комнате, которую они величали оперативным центром. Работали оба телевизора и вся радиоаппаратура. По всем каналам шел прямой репортаж о первом за невесть сколько лет визите видного американского государственного деятеля. Только одно беспокоило Гейдта.
– Почему не слышно полицейской волны? – спросил он.
– Потому что они не работают. Даже патрульные машины молчат.
– Может, наши приемники не в порядке?
– Исключено, – сказал Леваллуа.
Рейнхард Гейдт задумался. Очевидно, сигнал «кью» предписывал полное молчание. Но в его списке кодов этот сигнал отсутствовал. Вероятно, им пользовались чрезвычайно редко.
Леваллуа проверил все в сотый раз. Послушал на разных частотах. Покачал головой и заключил:
– Совершенно исключено. Просто они молчат.
Гейдт усмехнулся. Леваллуа вопросительно посмотрел на него.
– Прелестно, – сказал Гейдт. – Полиция пытается таким способом заморочить нам голову. Ты видел здешних полицейских?
– Не представилось случая.
– Оттого тебе и непонятно, почему я смеюсь. Только что «хрю-хрю» не говорят.
Он поглядел на экран телевизора. В эту минуту кортеж проезжал мимо большого универмага в Рутебру.
Радио подтвердило этот факт и добавило, что толпа демонстрантов растет.
Телекомментатор был не так речист, он оживился только тогда, когда камера панорамировала на полицейских и толпу вдоль восточной стороны шоссе.
Впереди кортежа, в пятистах метрах, расчищая путь, шла полицейская машина. И такая же машина следовала за кортежем, предупреждая обгоны.
Гюнвальд Ларссон наклонился и посмотрел вверх через ветровое стекло.
– Ага, – заметил он. – Вот и один из вертолетов.
– Вижу, – подтвердил Мартин Бек.
– А ведь им положено быть над площадью Сергеля?
– Ничего, еще успеют. Угадай, кто сидит в этом летательном аппарате.
– Сенатор, – сказал Гюнвальд Ларссон. – А что, вот было бы гениально. Забрать его в аэропорту и высадить на крыше риксдага.
– Правительство и он сам были против. Ну так кто, по-твоему, сидит в вертолете?
Гюнвальд Ларссон пожал плечами.
– Откуда мне знать.
– Мальм. Я сказал ему, что это будет идеально с точки зрения связи. Сразу клюнул. Так и летит с самой Арланды.
– Ну, конечно, Мальм, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Он ведь у нас помешан на вертолетах.
Рейнхард Гейдт предвкушал потеху. Он видел потасовку у въезда в Хагу и знал, что осталось совсем немного.
Леваллуа сохранял сосредоточенный вид. Смотрел на свои приборы и схемы.