Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку
Шрифт:
«Да что нам рассказывать…»
Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:
– В начале второй кампании я служил в Курске в 6-м Берлинском полку начальником штаба, и в 245-й был прикомандирован неожиданно. Как когда-то непослушных офицеров отправляли на Кавказ, так и меня – за то, что в июне 1999 года отказался от должности командира 423-го гвардейского полка. В Моздок мы прилетели третьего декабря вместе с возвращавшимися из отпуска комбатом-1 Геннадием Илюхиным и санинструктором Ольгой Савкиной. Затем вертолет сел у Алхан-Юрта, там шел бой, в котором был ранен Сергей Лукашов, командир 15-го полка. Захожу в вагончик, где находился офицер управления кадров МВО (подполковник – фамилию не помню), с предписанием в 245-й гвардейский мотострелковый на должность
О гибели Васильева я уже знал, так как в самолете из Чкаловского до Моздока познакомился с офицером из 27-й отдельной мотострелковой бригады старшим лейтенантом Карагалыцким, летевшим за телом старшего лейтенанта Соломатина, который погиб в одном бою с подполковником Васильевым.
На вертушке летим в Закан-Юрт, там темнота, хорошо, что встретил подполковника Костю Фуфаева (с ним учился в одной роте в училище) из 22-й армии, он был там комендантом Западной группировки. Переночевали у Фуфаева в вагончике. На следующее утро мы на «мотолыге» начальника отдела боевой подготовки 22-й армии полковника Рогозина поехали дальше. Первое впечатление от Чечни: горит все! На весь горизонт дымили нефтяные скважины. Нам надо было спуститься с Сунженского хребта. С высоты со все увеличивающейся скоростью понеслись на «мотолыге» вниз. Двигатель не слышно, только лязг гусениц. Наконец, спустились в село Красностепновское. Там бойцы стреляют беспризорных коров. Мы остановились, Рогозин их выругал: «Что ж бьете здоровых? Вы же их не затащите, нужно поменьше!» Заехали в первый батальон полка, Ольга Савкина осталась там. Я поехал дальше, на КП полка вместе с майором Илюхиным. КП полка в это время находился в школе.
Зашел внутрь, сидят два полковника. Представляюсь одному из них, как потом оказалось – зам. по тылу армии: «Товарищ полковник, подполковник Лихачев», – «Не ко мне – вот командир полка Юдин сидит». Поговорили. «Вы кто?» – спрашивает меня Юдин. «Танкист. Окончил академию бронетанковых войск». – «Отлично» «Вот кунг, где ночевал Васильев, кровать его поменяем». – «Он же не здесь умер. Ничего не надо менять, только его автомат и пистолет не беру, все остальное пусть остается». И я прожил больше полгода в вагончике на кровати Васильева. Второй Герой России, тоже посмертно, генерал Малофеев, ночевал со мной в этом же вагончике. Он руководил группировкой по обороне Грозного, чтобы бандформирования не вышли из города.
Три дня я выполнял обязанности зам. командира полка. Все позиции полка объехал, с левого края до правого. Я ездил на БРМ подполковника Васильева вместе с разведчиками, солдаты на броне, пацаны зеленые, закрывают меня со всех сторон. «Вы что, ребята?» – спрашиваю – «Товарищ подполковник, мы одного зам. командира полка уже потеряли. И смените вашу шапку, новую, на старую». Спускаемся с горы, и градусов спуска было немного, но скорость увеличивается, я механику по голове: «Тормози!» – «Не могу остановить!» Свернули в посадку, поехали по кустам и остановились. Нашли неисправность. Из-за ерунды могли перевернуться: от тряски выскочил шплинт педали тормоза. Завели, выехали сами.
Генерал Шаманов, командующий группировки, ехал мимо и заехал к нам в полк. «Ты кем здесь?» – спрашивает. Шаманов знал меня раньше по службе. «Зам. командира полка…» – «Юдин, ты говорил, что тебе нужен нормальный начштаба, что ж ты его зам. командира полка поставил?» Так я стал начальником штаба полка, а подполковник Фролов – замом командира полка. Посылали Фролова во все дыры – он часто ночевал где придется, хотя кунг с ним был у нас на двоих.
Перед первым совещанием с командирами батальонов и артдивизиона полковник Юдин им сказал: «Сейчас вам начальник штаба доведет задачи». И ушел. По глазам вижу, что думают: «Вот приехал какой-то подполковник из Курска нас учить воевать…» Начинаю им доводить задачи по заранее подготовленным и утвержденным командиром полка схемам: «Капитан Булавинцев, вот боевое распоряжение батальону, готовьтесь…» – «Да что нам рассказывать, мы тут уже третий месяц воюем…» – «Товарищ капитан, вам что-то не нравится? Я не держу, тогда идите, получите задачу у командира полка, если не хотите получить ее у начальника штаба». Он притих. Илюхин промолчал. Выступил майор Костюченко, командир артдивизиона. «Товарищ майор, если я задам один вопрос по действиям артиллерии и вы не ответите, то пообещайте, что, пока я буду здесь начальником штаба полка, больше свой рот не откроете. Хорошо?» – «Да нет таких вопросов, на которые я бы не ответил». – «Какими тремя параметрами определяется продолжительность первого огневого налета в артиллерийской подготовке атаки?» Он ответил не полностью. На тот момент мне надо было поставить себя перед комбатами как начальник штаба полка. До этого я два года служил начальником штаба полка, меня учил гвардии генерал-майор Александр Павлович Третьяков, командир 10-й гвардейской танковой дивизии. После того как он меня на первых учениях зимой, в мороз минус двадцать, воспитывал, я боевой приказ выучил наизусть, а боевые распоряжения писал с закрытыми глазами.
А война продолжалась, со всеми ее ужасами, кровью и грязью…
2 декабря. В 8.00 на КП полка были собраны комбаты для уточнения задачи. Командир полка совместно с начальником артиллерии определили цели для поражения их артиллерией соседей, 276-го мсп, 324-го мсп и группировки. В 14.00 в полку была подготовлена вертолетная площадка. Подразделения полка закрепились на занятых высотах. Тыл полка осуществлял подвоз боеприпасов и воды. В 19.00 был получен радиоперехват, что в результате ударов авиации и артиллерии потери у противника составили убитыми 24 человека, ранеными 12 человек.
4 декабря. Полк продолжал выполнять поставленную боевую задачу. В 6.30 разведрота выдвинулась на отметку 378 для проведения разведки боем в направлении высоты, а также вынести оставшиеся лежать на месте боя тела младшего сержанта Кононова и рядового Очкова, чтобы их эвакуировать.
В 7.00 разведрота под прикрытием мотострелкового и гранатометного взводов выдвинулась в направлении высот нефтеучастка № 129. В 9.30 разведрота достигла указанного рубежа. Личный состав роты приступил к розыску погибших военнослужащих. В 10.30 тела погибших в бою были найдены, также найдены 2 пулемета, РПК и ПКМ. К 11.20 тела погибших и оружие были доставлены на НП полка. В 14.30 на НП полка прибыл НШ СКВО генерал Баранов для ознакомления с обстановкой.
Поздно вечером в районе опорного пункта 4-й роты был обнаружен майор Федоров. По его рассказу было установлено, что они попали в засаду. БРМ подбили из РПГ-7, они сами отстреливались. Выстрелами из РПГ-7 подполковнику Синицыну оторвало правую руку, но он продолжал отстреливаться с левой руки. В ходе боя майор Федоров потерял подполковника Синицына из виду и его местонахождение не знает. Местному населению командование полка поставило ультиматум по выдаче подполковника Синицына.
8 декабря. В обмен на тела убитых боевиков 15-му мсп в районе Октябрьское противник вернул тело подполковника Синицына. Санитарным вертолетом тело было доставлено в сопровождении майора Федорова и отправлено из расположения полка.
Комментарий:
Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:
– Еще одно жуткое ЧП тех дней… Начальник автомобильной службы, подполковник, и помощник начальника бронетанковой службы 3-й дивизии, майор, ехали на тягаче и проскочили наши боевые порядки. А там уже духи, выстрел из гранатомета. Начальнику автослужбы руку оторвало.
На третьи сутки майор вышел к нам, рассказал, что прятался от духов, плакался, Юдин сгоряча чуть его не застрелил. У нас были прикопаны десять трупов боевиков, убитых первого декабря, и полковник Юдин договорился через местных жителей обменять их на погибшего подполковника. Он отстреливался с оторванной рукой, полтора магазина расстрелял одной рукой, от болевого шока потерял сознание и умер. Местные жители после боя его чем-то накрыли, поэтому и духи не нашли. Погибшего я видел… Жуткая картина… Его обглодали собаки, выгрызли лицо, живот. Пустые глазницы, носа, ушей нет…
А следом еще одно ЧП…
9 декабря. Семеро военнослужащих отравились какой-то коричневой жидкостью, но остались живы. Возбуждено уголовное дело. Всех их отправили в госпиталь.
Комментарии:
Владимир Пономарев, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:
– Скорей всего, это была тормозная жидкость. Нашли канистру, понюхали ее и забрали с собой. Вечером в палатке выпили по полкружки, один, сержант, отказался. Еще по полкружки выпили, и – все… Сержант побежал к командиру роты старшему лейтенанту Заврайскому: «Солдатам плохо!» Их быстро в машину – и в полк, вызвали вертолет, и в Моздок. Подействовало это ЧП на всех, все были в шоке…