Теряя Контроль
Шрифт:
— Виктория, — она кричит.
Ох, нет, мое полное имя. Я в беде. Поэтому настраиваюсь.
— Да?
— Ты не пришла прошлой ночью домой, и, если бы мне не позвонил Йен, я бы очень беспокоилась.
Ударяю себя по лбу. Йен опередил мои мысли.
— Извини. Я не знаю, о чем думала.
— Полагаю, я знаю, о чем ты думала, — лепечет мама, смех ощущается в ее голосе.
— Мама!
— Не драматизируй, дорогая. Как думаешь, откуда ты появилась?
Я мямлю что-то вроде «непорочного зачатия», что вызывает громкий смех.
— Я надеюсь, что вы
— Господи, мама, да.
— Хорошо, — ее голос смягчается. — Я так рада, Тайни, что ты нашла кого-то. У тебя так давно никого нет.
— У меня есть ты, — отвечаю я.
— Тебе нужно больше думать о своей жизни. Я люблю тебя, — заканчивает она. — Береги себя.
— Я тоже люблю тебя, мама.
Звучит звуковой сигнал, и на экране я вижу Йена.
— Это Йен, — говорю ей. — Я могу тебе перезвонить?
— Нет необходимости. Увидимся вечером.
Я переключаю линию на Йена. Никогда еще я не была такой популярной девушкой.
— Ты ответила на сообщение Хоу? — спрашивает он резко.
— Эм, нет. Я не переписываюсь. К тому же, я не знаю, что ответить.
— Он позвал тебя в ночной клуб в Бруклине. «Виктория, было так приятно встретиться с тобой прошлой ночью. Жаль, что мы не закончили наш танец. Я хотел бы пригласить тебя в «Hightop» в Бруклине в следующие выходные. Позвони мне».
Я слышу треск.
— Я надеюсь, ты ничего ценного не разбиваешь.
Он тяжело дышит.
— Я редко просчитываюсь, но сейчас действительно облажался. Не отвечай ему.
— Не буду.
— Зайчонок, — он делает паузу. — Мне жаль, что я втянул тебя в этот бардак. Не хочу, чтобы ты была с ним.
— Но я хочу помочь тебе, — я протестую. — И, если я не помогу тебе, то не смогу остаться в квартире или еще что-нибудь. Это будет неправильно.
— Иисус, после прошлой ночи ты все еще не можешь принять чертов подарок? — он рычит.
— Особенно после прошлой ночи, — отвечаю я твердо. — Мне нужно идти.
Желчь поднимается в моем животе. Если Йен не позволяет мне выполнить эту работу, тогда все это неправильно. Я не могу принять их, но, черт возьми, он держит меня за яичники, ненавижу мысли о переезде мамы из квартиры. Она была в таком отличном настроении в последнее время и ни разу не прерывала лечение.
Новое место, новая свобода, собственный автомобиль — совершенно другое дело. Когда дохожу до Централ Тауэр около шести вечера, я голодна и расстроена из-за размышлений над своим положением.
— Мисс Виктория, — швейцар приветствует меня кивком головы и фуражкой. — Могу взять ваш велосипед? Мы можем хранить его внизу.
Я благодарна Йену, что он меня проинформировал об этом, иначе я бы отреагировала странно. Имя швейцара — Иеремия, и он обещает позаботиться о моем транспорте. Я неохотно отпускаю велосипед. Он — почти часть меня.
Когда я выхожу из лифта на пятнадцатый этаж, вижу, как женщина везет по коридору стойку с одеждой. Ее волосы черные и прямые, за такие платят пару сотен в высококлассных салонах. Если бы не металлическая вешалка за ее спиной, я подумала бы, что она здесь живет.
— Хорошие вещи, — говорю я дружелюбно, вдруг она действительно моя соседка.
— Та, кто живет в 1525, везучая сучка. Ты тоже что-то доставляешь?
Это нормальное предположение, я в велоформе, шлеме и с рюкзаком.
Неловко переминаясь, я киваю. Мои условия жизни слишком сложны, чтобы объяснять их незнакомцу.
— Парень потратил около пятидесяти тысяч на одежду, словно купил большой стакан кофе в Старбаксе. Не меняя выражения лица. Даже когда я сказала ему, что одно платье стоит около пяти штук. Он просто посмотрел на женщину слева от него и спросил: «Ей это понравится?». Она кивнула, и он все оплатил.
1525? Мои глаза округляются. Я поражена этой болтливой женщиной и ее рассказами о продаже одежды. Она снимает свои босоножки на высоченных каблуках с красной подошвой и болтает ремешками на одном пальце. Наклонившись, потирает ноги.
— Должно быть хороший день для вас? — спрашиваю я.
— Да, отличный день, но, блядь, я хочу быть владельцем всего этого, — она машет в сторону двери квартиры. — Вместо того, чтобы получать проценты.
— Понимаю.
Внутри меня все переворачивается, поскольку подозреваю, что получатель «всего этого» — я. Если бы я еще работала над заданием, то одежда была бы частью представления. Но сейчас? Даже не знаю, что с этим делать, кроме того, что я теряю аппетит.
Лифт издает сигнал, и она заходит, подгибая пальцы на ногах и совершенно не заботясь о том, что ее ноги испачкаются. Она замечает, что я бесцеремонно разглядываю ее голые ступни, и подмигивает мне.
— Я помою ноги, когда вернусь домой. Убедись, что получишь хорошие чаевые. Он может себе это позволить.
Я нахожу маму и Йена, сидящими в гостиной за бокалом вина.
— Тайни, — моя мама плачет, когда я вхожу в комнату. Я кладу свой шлем на кухонный островок и осматриваюсь. Йен сидит на диване, закинув ногу на ногу. Он переворачивает страницы альбома, которые подозрительно напоминают те, что мама сделала пока была здорова. Она на кресле перед диваном, бокал — на столике рядом с ней. Одежда развешена по всей мебели в гостиной, видны оранжевые и красные цвета, несколько кусочков черного. На обеденном столе около восьми коробок обуви, а также несколько упакованных в чехлы сумок.
И вся эта щедрость, на самом деле, злит меня. О, возможно, я должна быть в восторге, и мне хотелось бы пойти в гостиную и сесть рядом с Йеном, пить вино с ними. Но есть кое-что, что беспокоит меня. Когда эти двое так уютно устроились и составляют планы? И моя мама. Я чувствую себя преданной.
Зная, что веду себя нелепо, я стараюсь скрыть свое раздражение, пряча голову в холодильник. Вижу тарелку с макаронами и ставлю ее в микроволновку, нажимая на кнопку «Попкорн», потому что разбираться с этой техникой слишком сложно. Я пыталась научиться использовать все кнопки, но не думаю, что мне это необходимо.