Тест на отцовство
Шрифт:
– Ну что вы, таким сейчас никого не купишь. Так что давайте не будем отчаиваться.
– Вы же сами сказали: дело будет сложным! – взвился я. – И как быть? На основании чего я лишу ее родительских прав?
– Вариантов масса, – Гольдштейн посмотрел на меня поверх очков. – Уклонение от родительских обязанностей или злоупотребление ими, жестокое обращение с детьми, хроническая алкогольная или наркотическая зависимость… Я могу еще долго перечислять. Поверьте, это моя работа, и я знаю, как ее выполнять.
– А если не удастся доказать?…
–
– Да но… – я устало присел на край стола. – А сколько придется ждать?
– Ну, смотрите, – он поправил очки и глянул в свои записи. – Около месяца на установление отцовства. В лучшем случае. Потом подаем следующий иск, и там уже будет дольше… Я не могу сказать, как быстро мы получим на руки компромат. В любом случае, эти дела длятся не меньше нескольких месяцев. С учетом апелляции и вовсе полгода-год. Но вы не волнуйтесь, мы все ускорим, насколько это будет возможно…
– Год… – я ошалело взъерошил волосы. – И все это время я их не увижу… А если подать два иска одновременно?
– Нам нельзя, чтобы второй завершился раньше первого. Потому что опека над детьми должна перейти вам – а не государству.
– Да-да, конечно.
– И вот еще, – Гольдштейн захлопнул блокнот и убрал его в портфель. – Все это время под пристальным вниманием будет находиться не только мать ваших детей. Но и, возможно, вы. Поэтому я настоятельно рекомендую удержаться от резких движений и проявить всю сознательность, чтобы произвести на суд максимально положительное впечатление.
– Вы о чем-то конкретном?
– Вы упоминали няню… – адвокат поднялся и смерил меня взглядом заправского психиатра. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне показалось, что между вами что-то есть. То, как вы отзывались о ней… Подобная интрижка…
– Нет никакой интрижки! – вспылил я, задетый пренебрежительным тоном. – Лена – замечательная девушка, и я…
– Вот об этом я и говорю, – вздохнул Гольдштейн. – Возможно, вашей супруге и не придется ничего выдумывать, чтобы дискредитировать вам перед судом. Неподобающие отношения с няней ваших детей… Да еще и на их глазах… После этого ни один судья, особенно, если это будет женщина, не станет вам сочувствовать. Да, мы, конечно, предоставим неоспоримые и куда более весомые факты, в этом можете не сомневаться, но дело заметно осложниться. Поэтому если вы сейчас проявите дальновидность и здравый смысл, нам всем будет гораздо проще. Я ясно выразился?
– Предельно, – мрачно ответил я и протянул ладонь для рукопожатия.
Гольдштейн ушел, а я еще долго сидел, глядя в одну точку, пытаясь осознать, в какую кашу превратилась моя жизнь. Один день – и рухнуло все. Год ждать эфемерной возможности обрести семью. Не сметь прикасаться к Лене, чтобы какой-то там судья мне посочувствовал… Что за бред!
Схватив ключи, я выбежал из кабинета, чтобы вернуться домой и поговорить с ней, но секретарша робко окликнула меня.
– Кирилл Евгеньевич, извините, я насчет Кати…
– Да? – я развернулся в дверях.
Как
– Я – Маша, – с легким упреком напомнила она, правильно истолковав мое замешательство. – Рунина. Катя меня пригласила на лето – я учусь с ее сестрой. И с Леной…
– А, с Леной… – я кивнул. – В пединституте, верно?
– Именно, – она гордо улыбнулась. – Я что хотела сказать: Катя же родила…
– Родила?!
– Несколько дней назад! – Маша посмотрела на меня, как на умалишенного. – Мы скидываемся на подарок, я подумала, может быть, вы захотите подписать открытку…
– Разумеется, – спохватился я и потянулся за бумажником. Вытащил несколько крупных купюр и положил на стол. – Передайте ей… Или цветов закажите, или коляску какую-нибудь… Как там она, все в порядке? И с ней, и с ребенком?
– Девочка, – улыбнулась Маша, и у меня вдруг что-то екнуло. Раньше я реагировал на такие новости более, чем равнодушно. Ну, людям свойственно жениться, рожать детей. А теперь от одного слова «девочка» перед глазами возникла моя дочь, моя малышка Соня. И я смущенно кашлянул.
– Тоже, наверное, мечтаете о детях? – спросил я ее, чтобы как-то поддержать разговор.
– Куда мне! Нет, я когда-нибудь обязательно создам семью, – важно начала она. – Но не раньше, чем сделаю карьеру. Катя, молодчинка, конечно, но ведь ей всего двадцать четыре! Ну, что она успела? Поработать секретаршей? Вы извините, конечно, не вам в обиду… Но я ведь не для этого так старалась в институте. Это Лена смогла переступить через себя и все бросить. А я хочу реализовать себя, и только потом…
Слушая вполуха ее рассуждения, я невольно задумался. А ведь правда! Лена совсем еще молоденькая. А я втянул ее в семейные разборки, полез со своими чувствами и желаниями… А что я могу ей предложить? Двоих детей? Домашнее хозяйство? Что за глупости! Она умная девочка, и если бы не тот старый кобель, она бы и дальше училась, и стала бы превосходным педагогом…
Внезапное осознание правды, горькой и острой, заставило меня замереть. Меня ничто не отличало от ее ректора. Один старый кобель, другой… Мы оба лишали ее будущего, думая только о себе. Да, я хотел ее, и не только физически. Она была нужна мне, но что я мог дать ей взамен? Я молча смотрел, как она бросила учебу, взвалил на нее семейные тяготы и теперь она рыдала, разбитая, сломленная, в моем доме. Нет, я должен был это исправить, пока не стало слишком поздно. Я должен был отпустить ее – и этим сделать лучше и ей, и себе. Гольдштейн был прав – наши отношения с Леной неподобающие, и не только потому, что она была няней моих детей. А потому, что она – чистый, светлый человечек, у которого впереди вся жизнь. Учеба, работа, молодой красивый жених без скелетов в шкафу и ядовитой фурии на хвосте. Однажды – когда она созреет – она выйдет замуж за того, кто будет ей ровней, родит ему детей…
Одна мысль о том, что кто-то будет прикасаться к Лене и спать с ней и делать ей детей, заставила меня сжать кулаки, но хоть раз в жизни я должен был поступить правильно. Поехать домой, поговорить с ней – и отпустить. И вернуть ей жизнь, которой она заслуживала.
– Алло, Борис Ильич? – зайдя в лифт, я снова набрал адвоката. – Мне нужна ваша помощь. Нет-нет, совсем по другому делу. Мне нужно, чтобы вы нашли способ восстановить одну девушку в институте. Воздействуйте на ректора, на кого угодно… Да, я все скину вам на электронку.