Тетрадь первая
Шрифт:
Диалог о домике.
За этот — пожизненный ад
Как зуб к десне,
Как дуб к сосне…
«Не нашел своего лица…» У поэта должно быть не лицо, а голос.
май 1923 г.
— Это так преломляется в Ваших глазах! (Люди обо мне и мире.) — Нет, не прелом — ляется: выпрям — ляется!
Я (о своих Земных Приметах, к<отор>ые тогда переписывала)
— Будь я критиком, т. е. имей я возможность говорить о своих вещах вслух, я бы о своих Земных Приметах сказала: — Поразительная легкость в мыслях!
Переписка с С. на Штейнере (доклад, поскольку ныне помню, о детях дошкольного возраста, предназначенный,
Я: — 1) Как в церкви! — 2) Посрамляет естественные науки. — 3) Скоро уйдем. 4) Совсем не постарел с 1909 г.
238
Речь идет о публичной лекции главного идеолога антропософии Рудольфа Штейнера (1861 — 1925) «Развитие и воспитание человека в свете антропософии», состоявшейся 30 апреля 1923 г. в помещении пражской Товарной биржи.
С.: Лев [239] распластан ибо полагает, что этот Ersatz [240] Льва его посрамляет сплошными grossartig’ами [241] .
Я: — Терпи. Накормлю яичницей. Бедный Лев! Ты — настоящий.
С.: Бюллетень о состоянии Льва:
Успокоился. Обнаружил трех львов на стене. К псевдо-Льву свое отношение определил: «Злая Сила!»
239
Домашнее прозвище С. Я. Эфрона.
240
эрзац, суррогат (нем.).
241
великолепиями (нем.)
Я: Жалею Льва. Этот похож на Чтеца-Декламатора.
С.: Для меня — на незнакомом языке!
Я: Он обращается исключительно к дамам. 2) Простая элементарная пропаганда антропософии. 3) Будет ли перерыв?
С.: — Сам жду. Вдруг — нет? Вдруг до утра? А?
Лев
Я: Если Шт<ейнер> не чувствует, что я (<пропуск одного слова>) в зале — он не ясновидящий.
Запишу, что помню. Во-первых, вовсе не помнила, что Штейнера, раньше, уже видела. (Иначе откуда бы: совсем не постарел с 1909 г. Очевидно в отрочестве, в Москве.) Доклад был скучный. Но сначала о докладчике. За кафедрой — юноша. Движения птицы. Главное действующее лицо: перекатывающееся адамово яблоко, как у мучеников. Молодой протестантский проповедник. Никакого пробела на груди, сплошь черен, застегнут наглухо, только у самого горла узкая кайма воротника. Молодой Бодлэр. «Sehr geehrte Herrn und Damen… Herrn und Damen… Herrn und Damen… Zahnwechsel… Herrn und… Zahnwechsel… Damen… Damen… Zahnwechsel…» [242] crescendo и из presto — prestissimo [243] — как обратный (снизу вверх) водопад, вот-вот сейчас имеющий оторвать ему голову.
242
«Глубокоуважаемые господа и дамы… Господа и дамы… Господа и дамы… Смена зубов… Господа и… Смена зубов… Дамы… Дамы… Смена зубов…» (нем.)
243
крещендо, быстро, очень быстро (итал.)
— «Bis 7 Jahre ist ein Kind nur ein grosses Auge» [244] .
Больше ничего не помню.
Чувство явного несоответствия голоса и говоримого, голосового (и душевного) размаха — и смысловой <пропуск одного слова>. Не сказал ничего нового, ничего примечательного, ничего своего, но сказал — голосом, шеей, адамовым яблоком — так, что до сих пор помню, верней — вижу.
Зал ужасен: пражские немцы, т. е. худшие во всем мире, п. ч. мало-мальски приличные из Праги, после революции, ушли. Короче: сплошные приказчики, пришедшие послушать своего (немца). По окончании каждый считает своим долгом подойти к Herr Doktor и оповестить его кто о своем нынешнем сне, кто о первом зубе своего
244
«До семи лет ребенок это только огромный глаз» (нем.)
И, набравшись духу и воздуху:
— Herr Doktor, sagen Sie mir ein einziges Wort — f"urs ganze Leben! [245]
Д<олгая?> пауза и, с небесной улыбкой, mit Nachdruck:
— Auf Wiedersehn! [246]
(Доклад этот был вскоре после пожара Johannisbau [247] и незадолго до его смерти.)
245
«Господин Доктор, скажите мне одно-единственное слово на всю жизнь!» (нем.)
246
с ударением: «До нового (следующего) свидания!» (нем.)
247
Антропософский храм в Дарнахе
У каждого свое повторяющееся событие в жизни. Это и есть «судьба». (То, что мы помимовольно и непреложно, одним явлением своим на пороге — вызываем. Следствия, вырастающие из ходячей причины — нас.)
Не весна в деревне — деревня в Весне. (Ибо Весна стихия и в деревне вместиться не может…)
«Русские березки», «русский можжевельник». Ложь. Самообман. Если не скажут — не отличить. Весна — Стихия и мне от нее ничего, кроме нее, не нужно.
Стало быть — безразлично: Чехия или Россия? Да, везде, где дерево и небо — там весна. — Ну, а в Африке? Нет, в Африке будет Африка, а не весна. Там для меня, пришлого, баобаб одолеет дерево. Надо родиться среди баобабов.
Для меня опасны слишком выявленные города и страны. Отвлекают. Стихии не <фраза на окончена>
Когда я иду в лес, я иду в свое детство: в ведение и в невинность.
Если бы я была мужчиной, я непременно бы любила замужнюю женщину: безмужнюю женщину: ненужную женщину.
Предрассудки, предшествующие рассудку, с молоком матери всосанные: не преображенные ли инстинкты?
Так, отродясь и особенно в московский голод никогда не заглядывалась на съестные витрины. Еще подумают: хочу! Еще подумают: не могу! Явно хотеть и не мочь — мерзость!
И вот, в 1923 г., в Праге, от одного бывшего гвардейца узнаю: мой всосанный предрассудок (никто не учил!) — параграф гвардейского устава: Никогда не заглядываться на витрины, особенно — гастрономические. Я не воспитывалась в Гвардии, — м. б. мой предок какой-нибудь? А составитель устава — просто нищий гордец.
Начитанность <под строкой: Чтение> тоже делает одиноким: «вращение в <пропуск одного слова> кругах».
Есть, очевидно, и круговая порука зла: он, не желая, мне, я, не желая, другому, тот, не желая, еще кому… Безымянная. Круговая отместка — кому?
Остров Pathmos — не на тебе ли я родилась? [248]
Эротика, это похоже на рот и на грот.
248
Остров Патмос был местом изгнания евангелиста Иоанна; на этом острове ему было видение о конце света, после которого он написал «Откровение» («Апокалипсис»).