Тетрадь в красной обложке
Шрифт:
— Ваши вёдра, вы и мойте, — говорили все Жене Филипповой и Тане Осташкевич.
И они сразу заплакали и выбежали из класса.
А мне противно, когда стоит работа и никто не начинает. Всё равно же надо эту работу сделать. Только зря время уходит.
Я тогда взяла две тряпки, свою и ещё чью-то, намочила их и начала мыть одна в дальнем углу.
А все стояли у окна, рассказывали разные истории и смеялись.
И мне было обидно, я тоже чуть не заплакала, но продолжала мыть. Ходила к ведру, полоскала
— Что ты стараешься, всё равно Наталья Сергеевна не видит, — говорили девочки.
Я молчала. Хоть спина уже заболела и чулок я весь промочила.
Вдруг Наташа тоже взяла тряпку, пошла к ведру, и мы стали мыть вместе. А когда вместе — всегда быстрее получается и лучше.
И другие девочки отошли от окна, немного ещё постояли около вёдер, а потом начали мыть с другого конца.
Тут вернулась Наталья Сергеевна и обрадовалась, что мы дружно работаем.
— Молодцы вы у меня, девочки, — повторила она несколько раз, потом вынесла ведро и принесла чистую воду.
И мне хотелось, чтобы кто-нибудь сказал ей, что это я всё организовала, но никто не говорил. И я сама тоже, конечно, не говорила. А ещё я думала про Наташу, какая она хорошая, что стала мне помогать.
Сегодня у нас в классе было перевыборное пионерское собрание. На задней парте сидели Светлана и Наталья Сергеевна. А отчитывался Авдеев. Потом начались выборы.
Когда выбирали звеньевого нашего звена, я всё ждала, вдруг меня кто-нибудь выдвинет в звеньевые. Но меня никто не предложил. А предложили Наташу. И её выбрали. И я подумала, что она ведь правда достойнее, чем я. Её и надо в звеньевые, она отличница.
Стали выбирать в редакцию газеты. И я подумала: «Вот теперь уж меня точно выдвинут». Я же изо всех сил старалась этот месяц быть честной. И отметки у меня — почти все пятёрки, потому что я теперь каждый урок дома повторяю по нескольку раз. И даже диктовку недавно написала на пять.
Но меня всё равно никто не выдвинул. Выбрали Марину Бондареву, у неё, конечно, почерк лучше моего. И выбрали Ягунова — он хорошо рисует. А меня — нет. Правильно, что их выбрали. И всё-таки мне стало грустно. Наверно, в классе меня по-прежнему не очень любят, раз не выбирают. Сама я виновата. С Наташей — ссорилась. С Ягуновым — поссорилась. Я сидела, молчала, ни на кого не глядя, когда нужно было — поднимала руку «за».
Стали выбирать совет отряда.
Тут вдруг Ягунов встал и неожиданно посмотрел на меня. Он ничего не сказал, только посмотрел, но я сразу почувствовала, что со мной что-то сейчас будет.
— У тебя предложение, Витя? — спросила Наталья Сергеевна.
— Да. Я предлагаю в совет отряда Машу Никифорову.
— Молодец, Витя, — отозвалась с задней парты Светлана, — очень хорошая кандидатура.
А Ягунов сел и
— Я тоже Машу предлагаю, — сказала Наташа Фомина.
— И я, — сказал Звягин, — я тоже Никифорову. Я её предлагаю председателем. Она справедливая.
— Это как новый совет решит, — сказала Светлана.
А я сидела и молчала. Водила пальцем по парте, глядела на этот палец и молчала.
Меня выбрали единогласно. Только я сама не голосовала. Даже если б и можно было, я бы всё равно не стала голосовать, потому что я хотела в санитары или в звеньевые, председателем совета отряда — боюсь. И наверно, не справлюсь, потому что это трудно.
Ещё в совет отряда выбрали Авдеева и Звягина.
Потом все пошли домой, а мы — совет отряда и звеньевые — остались. И я с первой своей работой уже не справилась.
— Какие у вас будут предложения, чтобы жизнь отряда сделать интересной и увлекательной? — сказала Светлана.
И все стали предлагать, кто что придумал. А я молчала — ничего не смогла предложить.
— В кукольном театре мы давно не были, — сказала Наташа.
Я подумала: «Правильно, в театр надо сходить».
— Можно сбор устроить «Кто кого пересмеёт» и ответственным сделать Федоренко, — предложил Звягин.
И я подумала: «Точно». И только потом, когда я подходила к дому, я напридумывала разные интересные вещи, а главное — я же про бабушку Феодосию не рассказала.
Когда я вошла в квартиру, мама была на кухне. У неё там жарился лук и варились макароны.
— Ты что улыбаешься? — удивилась мама.
А я продолжала улыбаться. Мама тоже заулыбалась и спросила:
— Пятёрок, что ли, наполучала?
Я снимала пальто и улыбалась.
— Что случилось?
— Меня выбрали председателем? — Я всё время улыбалась.
— Ого! — сказала мама.
Но у неё на сковороде стал пригорать лук, и она сразу отвернулась к плите.
Я сидела в комнате и переживала, вспоминала, как меня выбрали.
— Ты правду сказала, — спросила мама, — или ты пошутила?
Потом я готовила уроки, но всё равно часто думала про сбор. И про Ягунова, как он меня предложил.
Вечером из заочного института приехал папа.
— Кто здесь председатель? — сказал папа прямо от двери.
Он уже всё знал. Ему рассказал Наташин отец.
Папа выложил на стол коробку с пирожными. Там были мои любимые «эклеры» и мамины вафли. А сам папа ест любое пирожное, какое дадут.
— Надо бабушке написать, — сказала мама, — пусть порадуется.
— Это всё хорошо, — сказал папа, — только ведь нужно работать. Вот я, когда был председателем, меня чуть не выгнали из школы. Потому что я решил отрабатывать смелость и свой отряд повёл на крышу. Мы решили обойти всё здание по крыше.