Тетрадь в сафьяновом переплете
Шрифт:
— Но она не любая! — воскликнул я. — А кроме того, тоже по имени Черногорская.
— Совпаденье, — сказал Петр Иванович.
Мне было приятно, что он беседует со мной как с равным. Я напрягал ум, чтобы сказать что-то важное, значительное, а вместо этого повторил:
— Она добрая.
Петр Иванович хоть и старался мне возразить, но на самом деле было видно, что он доволен моими словами, ему тоже хотелось, чтобы госпожа Черногорская была хорошей и доброй.
Мы провели на горе Агармыш много времени, но на обратной дороге случилось событие, которое решительно переменило мирный ход нашего путешествия.
Все началось с того, что над своей головой я увидел свисающий куст, обсыпанный крупными пунцовыми цветами. Возбужденный разговорами о госпоже Черногорской, я вдруг представил, что иду по тропинке с нею. Тогда уж выходило, что я должен был проявить удальство и сорвать для нее хотя бы один цветок. Словом, меня потянуло вскарабкаться на эту скалу.
— Смотри, не сорвись, Митя, — сказал Петр Иванович, — я у источника тебя подожду. — И он, посвистывая, направился вниз по тропинке.
Я полез на скалу. Оказалось, это не так-то просто. Была она саженей пятнадцать в высоту и довольно крута. В одном месте подъем оказался слишком опасным, и я подался в сторону, заметив перешеек, по которому можно было достичь куста с другого бока.
Добравшись до верхней гряды перешейка, я нашел твердый выступ и решил на нем отдохнуть. Но внезапно я услышал глухие голоса. Они неслись откуда-то из глубины массива. Поднявшись еще немного, я высунул голову.
Внизу под собой я увидел укромную площадку, раскинувшуюся перед входом в пещеру. Спиной ко мне у входа на раскладном стульчике сидел человек. Он весь оказался в тени, и разглядеть его было невозможно. Зато напротив, у дерева, стояла фигура, в которой я сразу узнал одного из людей Кара-Вазира, того, кто преградил нам путь на горной тропинке у Карасу. Все та же мохнатая шапка, два пистолета за поясом и кинжал. Не успел я что-либо сообразить, как появился сам Кара-Вазир и, приложив руку к груди, поклонился человеку в тени.
— Ну что, любезный, — проговорил человек в тени, — чем порадуешь? — Голос этот показался мне знакомым.
— Третьего дня встретили их в горах, — ответил Кара-Вазир.
— Ну!
— С ними была охрана.
— Да что тебе до охраны! — раздраженно сказал человек в тени. — Разве я приказал их вязать? Ты должен был говорить.
— Я говорил, — сказал Кара-Вазир, — я все говорил, как надо, но они не знают.
— Кто не знает? — воскликнул человек в тени. — Мальчишка, может, и не знает. Где они, кстати, сейчас?
— Здесь, на горе.
— Вот как! — воскликнул человек со знакомым голосом. — Что же ты назначаешь встречу? Столкнуть меня хочешь?
— Я не знал, — ответил Кара-Вазир.
— Болван, напрасно тебе плачу. Смотри, ты у меня схватишь кнута!
Кара-Вазир поклонился и приложил руку к груди.
— Итак, по-твоему, не знают, — сказал человек в тени. — Да просто тебя раскусили. Всю твою жалкую игру. Нет, плохой из тебя лицедей. Даром тебе плачу. Как же может миледи не знать?
— Она мне ничего не ответила.
— А граф?
— Мне кажется, он совсем ничего не знает.
— Но ведь знаком?
— Знаком, а не знает.
Я слушал этот малопонятный разговор и как мог прятался за камни. Ясно было одно: эти люди замышляли нехорошее, и дело касалось нас.
— Что думаешь делать? — спросил человек в тени.
— Догоню их в Кафе, — ответил Кара-Вазир.
— И?
— Приставлю кинжал к груди. Тогда всё скажут.
— Говорил, болван! — воскликнул человек в тени. — Да ты сам уверял, что не знают! Зачем кинжал приставлять?
— Ну тогда саму вязать, — угрюмо проговорил Кара-Вазир.
— Рано! Она себя не открыла, кого же ты будешь вязать?
Кара-Вазир молчал.
— Вот что, голубчик, — сказал человек в тени, — глупости свои оставь. Дипломат из тебя не вышел, дам тебе другое направленье. Где твои люди?
— Здесь и в Караголе, — ответил Кара-Вазир.
— А за ней послал?
— Самых лучших, — заверил Кара-Вазир.
— Думаю, когда доберется до места, себя откроет, — задумчиво произнес человек в тени. — А пока занимайся графом.
Кара-Вазир поклонился. В это мгновенье я неосторожно двинул рукой, и несколько камешков покатилось вниз. Я тотчас спрятал голову, а затем поспешно спустился вниз и кинулся по тропе к источнику. Петр Иванович сидел подле него на камне и все так же задумчиво посвистывал. Я сбивчиво рассказал ему все, что слышал. Петр Иванович встал и нахмурился.
— Очень знакомый голос, — твердил я, — но вспомнить не могу.
— Тут целая интрига, — сказал Петр Иванович, — теперь нам надо держаться осмотрительно.
На постоялом дворе обнаружилось, что в наших вещах копались, кофр был раскрыт, но содержимое осталось целым, даже подзорная труба покоилась на прежнем месте. Петр Иванович особенно беспокоился за карабин и пистолеты, но и на них не позарились неожиданные налетчики. Хозяин постоялого двора, грек, был очень расстроен и твердил, что краж у него никогда не бывало. Петр Иванович его успокоил, заплатил за постой, и ранним утром мы отправились по дороге на Феодосию, готовые теперь уже к разным неожиданностям.