Тетраграмматон микрорая
Шрифт:
— Выходит, Грааль это не чаша и не фиал? Тогда что?
— Вот тут ты прав лишь отчасти. Грааль мог быть и чашей, и фиалом в христианском понимании. Более того, возможно он мог принимать иную форму.
— То есть ты хочешь сказать — Персеваль нашёл Грааль? Отражение солнца в горсти воды? — Лёха задал вопрос так тихо, будто испугался мысли-предпосылки, — Тамплиер, да ты хоть сам-то понял, что написал?
Вот это вопрос из вопросов. Что поделать, если надо признать очевидное?
— Лёха, не знаю.
— Тебя ортодоксы растопчут в прах, перемешают с грязью.
— Интересно, за что? За то, что я ставлю под сомнение однозначное понимания Грааля? Да Христианская церковь и не признавала Святости Грааля до Крестовых походов. А потом признала. Почему, как думаешь? Всему причина в неразберихе с реликвиями, это раз. Де Труа с последователями раскрутили модную тему так, что у всех, кто читал секулярную литературу, Грааль крепко засел в мозгах. Это и есть причина номер два.
Лёха задумался. Некоторое время молчали, и я успел обновить
— Ты, знаешь, мне твои рассуждения кажутся слишком смелыми.
— Мне тоже, — мой ответ прозвучал очень тихо, — А как тогда быть с тем, что аналогии Грааля были в другие эпохи, в других культурах? Согласно немецкому роману о «Парцефале», Фейрефиз, восточный язычник писал какую-то ересь на тему Грааля. Мол, это созвездие, и в нём зашифровано имя Бога. Это может показаться смелой авторской выдумкой, если бы не Кааба, прямоугольный камень, арабская святыня. От него, кстати, и прижилось слово «куб». Никогда не задумывался, почему слова «чаша» и «кубок» стоят так близко по смыслу?
Лёха тихо прошептал какую-то неразборчивую фразу.
— Что? — переспросил я.
— Н-ничего, так, поперхнулся. Ты продолжай, продолжай. Кажется теперь я готов услышать что угодно.
— Тогда слушай. Мухаммад поклонялся Каабе ещё до начала Исламского призыва. Но это ещё цветочки. Кое-кто и в наше время очень точно описал Грааль, причём с разных точек зрения. И с христианской, и с исламской. Угадай кто?
— Дэн Браун, — ехидно ответил Лёха.
Мы оба засмеялись. Пусть кто угодно утверждает, что в синкретизме Брауна есть истина. Спорить не буду, есть, так есть. А я вот не увидел. Даже если отбросить в сторону признанный факт, что книга «Код ДаВинчи» писалась как развлекательное чтиво, внутренний голос отчаянно твердит свою правду, и её просто так не заглушишь. Для меня правда сводится к двум словам: «не верю».
— Пошутил, так пошутил, — я отсмеялся и смог продолжить разговор.
— Я знаю, — без малейшей иронии отозвался Лёха.
— Так знаешь, кто?
— Нет, Тамплиер, не знаю. Я сказал, что знаю, как хорошо пошутил. Так кто же?
— Артур Кларк.
Каждый вспомнил что-то своё. Какую-то деталь, след образа или целый образ. От него, как по спирали бесконечной рулетки, разворачивались новые наслоения образов-видений. Спросите меня сейчас, сколько у Чёрного монолита граней? Геометрически шесть. Но ощущения не признают геометрических границ.
— Помню, у чёрного монолита была своя функция. По версии Кларка он пробуждал разум. Очень интересно, конечно, но Кларк это Кларк. Человек своей эклектичной эпохи. Тамплиер, а ведь он мог, так же как и ты, просто начитаться книжек. Сопоставить факты, священные для христиан и мусульман.
— Мог, — я спокойно выдержал аргумент, — А вот я могу привести тебе два факта из дохристианских времён. Мимир у скандинавов, это первый. А второй — менгиры. Стоунхендж.
— Йо, — сдавленно выкрикнул Лёха, — Ничего себе. Это получается так, что Грааль в той или иной форме присутствовал во многих культурах, а у тех, кто строил Стоунхендж, могло быть несколько Граалей?
— Да.
На этот раз он замолчал очень надолго. Я слышал шелест книжных страниц, сосредоточенное сопение и ждал. Мне было некуда спешить, я-то давно всё это переработал умом и сердцем. Сколько потребуется Лёхе, не известно. Не исключено, что он найдёт, чем опровергнуть мою логику. Но с голосом из глубины души спорить намного сложнее.
— Ты ведь не хочешь сказать, что Стоунхендж это исходное месторождение всех Граалей?
— Да ну что ты, Лёха. Такой титанический постулат может выдвинуть разве что Браун. Куда мне маленькому до его вершин.
— Ёрничаешь.
— И даже не отрицаю. Более того, получаю от этого удовольствие.
— Выходит, ты знаешь, что такое Грааль?
— Нет.
— Но можешь его найти.
— Нет. То есть, не знаю, справлюсь ли.
— Ага. Дело ясное, что дело темное. Лады, Тамплиерище. Ты меня конкретно загрузил, но за это тебе огромное спасибо. Мне надо подумать. А ты ищи Грааль. Святой, или какой он там. Или не Грааль он вовсе. Короче, ты меня запутал. Найдёшь, дай знать.
— Обязательно.
Разговор закончился. От резких гудков заложило уши, и я поспешил выключить громкую связь. Пусть теперь думает. А я займусь делом. Отвечу на Машино письмо. Но вначале надо покормить стаю рыбёшек, пока они от недоедания не превратились в табун пираний.
После заботы о рыбках я успел открыть текстовый файл и собраться с мыслями, но тут мне вспомнилось обещанное дело. Пришлось опять надевать уличную одежду и идти в ближайший супермаркет. Куда же без плитки белого шоколада? Не дело так с Алёной поступать. Наверное, занята, или со своим Олегом куда-то укатила, потому и не отвечает на смс-сообщения.
Шоколад я сунул в почтовый ящик Алёниной квартиры, а к себе домой притащил купленную там же пачку замороженных креветок. Отличная холостяцкая еда, хоть к кофе, хоть к пиву. Главное, иметь под рукой салфетку, а то потом мучение с клавиатурой.
Ta/\/\n/\\/\ep: Здравствуй, Маша. От твоего письма такой след в душе, будто нежной рукой и тонкой салфеткой стёрли с души всю пыль и грязь. Просторнее стало, светлее и воздуха будто прибавилось. Это я так, зеркало из себя строю. Не специально. Само по себе выходит: перенимаю твою манеру. Это не страшно, да? Хотя это мне есть, чего пугаться. Как у Бредбери в «Марсианских хрониках» была новелла «Марсианин». Помнишь? Мальчик пришёл жить к чете стариков, и свойства был такого, что выглядел тем, кого они хотели увидеть. Я думаю, даже если он и был марсианином, всё равно по возрасту и по характеру ребёнок, или хотя бы молодой человек. Более старый да умудрённый испугался бы. Вообще-то нет. Такой как твой отец, или как К.С. из рассказа, он бы тоже пришёл. У стариков жила любовь, и они верили в чудеса. Это потом он попал в город обычных людей, где каждый видел в нём желанный образ. Юноша — любимую, ребёнок — героя мультфильма, полицейский — преступника в розыске. Там он и умер от разрыва личности. От необходимости быть кем-то кому-то, причём всем сразу. Надеюсь, мне такое не грозит. Как пел Макаревич — не стоит прогибаться. Да, не стоит, да только не прогибаюсь я в сторону тебя, а подстраиваюсь. Веришь? Совершенно неосознанно. Никакого насилия над собой, так естественно и легко. С другими я менее гибкий. Вот взять, например, моих друзей. У меня есть два замечательных друга: Лёха и Алёна. Лёха, повёрнутый на настольных стратегиях фирмы Games Workshop. Он потрясающе красит миниатюры. Считает девяносто процентов людей козлами, недостойными его внимания, но дай Бог каждому такого друга, как он. Если что-то нужно, он расшибётся в лепёшку, последние штаны отдаст. У него девушка была, они долго встречались. А потом что-то произошло, и она потеряла ребёнка. Может, он не готов был? А может и я виноват. Мне с самого начала казалось, что они не пара. И я держал эту мысль в себе, не отпускал и, и что скрывать, чуточку завидовал. А теперь… Сейчас он уже меньше на меня злится, а перед тем, как я уезжал на север, мне было страшновато рядом с ним. Он добрый-добрый, но у любого человека может крышу сорвать, когда доводят до отчаянья. Он к женщинам относится свысока. Всех считает «бабами», но это между нами. В общении он предупредителен и даже не лишён изысканности манер. Такой вот странный тип. Эстонец. У него сейчас моральный кризис в связи с политическими дрязгами. Человек потерял веру. Но мне кажется, он излечится. Я попробовал ему доказать, что вера во что-то конкретное это хорошо, но не стоит терять вкус к жизни, если объект приложения веры изменился. Трансформировался. То, что в нём было, а потом исчезло, преобразовалось во что-то иное. Я этот ориентир дал ему немного иносказательно, но он умный, должен понять. А то, когда в лоб, люди закрываются, и до них потом не достучишься. Надо будет вас обязательно познакомить. Мне кажется, он тебя примет очень хорошо. И совсем не из-за того, что для меня это важно. Он умеет ценить хороших людей и легко отличает истинное от напускного. От того и не любит многих. Признаюсь, что кое-какие детали биографии К.С. я написал с его слов. Изменил кое-что, конечно. Ну а если тебя пугает, что он с осторожностью относится к женщинам, так его можно понять. Но главное в другом! Есть исключение — Алёна. Я-то знаю её очень давно. Она живёт в нашем подъезде, но на другом этаже. Лёха с ней быстро подружился. Но у Алёны давно есть молодой человек, так что про меня или Лёху ты ничего такого не думай. Наша троица — живое доказательство, что дружба между людьми разного пола это не выдумка идеалистов. Алёна иногда приходит ко мне, и кормит моих рыбок. А то я частенько забываю. Стыдно, конечно, да вот такой у меня характер. Не привык ещё к ответственности, а пора. И заметь, постепенно привыкаю. Рыбок покормил, как приехал с севера, даже до того, как сел писать тебе этот ответ. Ты не обижайся, ладно? Они же маленькие, и сами себя покормить не могут. Ты можешь меня понять, я знаю. У тебя есть твоя лапушка, а это настоящий родной человек, хотя пока, наверное, маленький и во взрослых делах не очень смышлёный. А в самых обыкновенных, душевных, может разобраться лучше взрослых. Но это по догадке пишу, на основании пословицы «устами младенца», ну и так, где чего услышал. А ведь я тебе так и не рассказал, как побывал на севере. Главное впечатление оттуда это спокойствие природы. В промышленных зонах там беда, деревья стоят сухие и мёртвые, но стоит отойти подальше, и всё преображается. Лес шумит или молчит так, словно нет ему никакого дела до человека. По правде так и есть. Кто соберётся покорять неприветливые, суровые от холода просторы? Видел я жалкие попытки. Домики на сваях между талыми лужами вечной мерзлоты, изъеденные ветром, сухие и серые доски. Человеку потребуется не одно тысячелетие, чтобы стать там хозяином. И то если сумеет природу изуродовать. От этих глобальных потеплений и таянья ледников можно ждать любого возмездия. Ведь Мирокрай, это сущность неделимая. Людям надо было прожить много веков, чтобы понять это. Понять-то вроде поняли, а выводов не сделали. Там аукнется, а откликнуться может на другом полюсе планеты. Грустно. Но мне кажется, люди сумеют вовремя остановиться. Или природа Мирокрая остановит. Я вот верю в это, а больше ничего не остаётся. А ещё мне кажется, с Мирокраем можно ладить, если не разрушать. Где взял, в другом месте отдай. Простая, разумная логика. Закон сохранения энергии. Мне вот как-то даже теплее стало, когда я это написал. Талисман у меня на руке — чётки с крестиком. Сейчас показалось, погладили меня. Да наваждения всё это. Излишне обострённые чувства. Ты вот говоришь, не спеши. А я и не спешу. Просто держу себя в руках. А ведь и правда, чуть не приехал. Выхожу с вокзала…