Тетраграмматон микрорая
Шрифт:
Этого инцидента почти никто не заметил, а кто заметил, те ничего и не поняли. Только как-то спокойнее стало вокруг квадрата, на который сверху, из четырёх таинственных ламп падал свет в виде снега. Или снег в виде света. Он падал и падал, касался пола и медленно таял, растворялся в зеркальной поверхности без следа.
Тишина и созерцание, вот что окружило пару людей в снегопаде, и тихое настроение передавалось людям вокруг. Кто-то вздрогнул. Дыхание сбилось, а глазам стало жарко и как-то колюче. Вначале один, потом другой, а следом уже многие начали что-то понимать. Что именно, никто не мог выразить
Сработало как часы.
Он кивнул своим мыслям, поднялся со стула и подал руку женщине. Она улыбнулась, и он ей ответил улыбкой.
Звук шагов утонул в напольном покрытии. Люди расступались и пропускали странную пару. Кто-то пытался разглядеть их поближе, только на подиум стенда продолжал падать снег. Снежинки держали взгляды с гипнотической силой, преодолеть её оказалось непросто.
Прошла минута, а может все пять. Кому-то время растянулось гораздо длиннее, они могли поклясться, что лампы горели не меньше часа. Но вот светильники погасли, и последние снежинки коснулись зеркального пола. Говорили потом, что две или три очень-очень долго не исчезали. Кое-кто утверждал иначе. Не две или три, а никак не меньше дюжины. В подсчёте мнения сильно разнились. Но каждый увидел хотя бы одну, и это признавали все.
Потом стенд разобрали. Кто-то долго не унимался, и посетители вынудили администрацию взять пробу воздуха на анализ. Разумеется, ничего там не нашли.
Кстати, странные лампы тоже внимательно осмотрели. Оказались обыкновенными лампами, купленными за час до открытия выставки. Магазинные чеки лежали в пустых коробках.
— 5-
Весна весной, но тут, на севере, она особенно поздняя. Только теперь я понял, как замёрз. Да уж, последние пол страницы написаны таким почерком, что в сумерках не разобрать. Ничего, в гостинце или в поезде разберу. А приеду домой, занесу в компьютер. Или Алёну попрошу, она быстро набивает.
Нет, Алёну не надо. И так напрягаю, дальше некуда.
Так что же теперь? Не постыжусь сказать, какая в голову сумятица накатила. И куда бы меня сейчас не забросило по воле случая или по иной причине, везде мне понадобится время. Не так-то просто вернуть теперь душу в обычную жизнь.
Вот я и собрал вещи: сунул в карман плаща изрядно мятую тетрадь с рукописью рассказа посвящённого Машиному отцу. Пусть поваленный ствол надломленного дерева, шелест суровых сосен и гулкий шум стального прибоя попробуют запомнить меня, как запомнил я. А вот запомнят или нет, этого мне никогда не узнать. Грустно и смешно от таких мыслей.
Я захрустел ногами по талому снегу сумрачного подлеска и направился в сторону шоссе. Самое время ловить попутку.
На севере пришлось задержаться. Не было билетов, и это могло показаться странным. Только на вокзале мне разъяснили причины. Половина составов на профилактическом осмотре. В прибалтийском направлении вообще не ходят, там мост ремонтируют, а на юг билеты здесь покупают заранее, раньше, чем в других местах. Иначе есть риск вообще не попасть на курорт.
Ну, о причинах железнодорожных работ в прибалтийском направлении могли бы не объяснять. Лёху бы сюда. Хотя нет, опасно. Может не сдержаться
Вот я и прождал на вокзале почти двое суток. Гостиниц приличных не нашлось, а селиться в тараканный хламушник удовольствие не из лучших. Зато нашёл удобное место и переписал рассказ в чистовик. Досыта насмотрелся изъеденного промышленной химией сухостоя. Деревьям тут крепко досталось ещё в прошлую эпоху. Теперь большинство предприятий простаивало, но городская флора так и не вернулась к жизни. Утратила свойственную ей прыть пробивать асфальт и разрастаться сквозь заборы. Поблизости я не нашёл ни одного деревца, ветки которого набухли бы почками. Даже с учётом поздней весны время пробуждения давно подошло.
Как хорошо, что послушался интуицию. Ведь это она увела меня прочь от домов и дорог, в холодную северную глушь. Туда, где природа живёт полноценно.
Но вот перрон помчался назад под равномерный перестук колёс быстрого поезда. На этот раз спать совсем не хотелось, и я вдоволь насмотрелся мельтешения сосен, елей да едва опушённых зеленью берёз. С попутчиками разговора не получилось. Но ни они, ни я от этого не горевали.
О чём бы я не думал, мысли, как намагниченные возвращались к Маше. Дыхание перехватывало при мысли, что она никогда больше не напишет. Или наоборот, напишет. Что делать? Взять, бросить всё и поехать к ней? Да, очень геройский поступок. Бросить всё. А что бросать-то? Рыбок? Так Алёна их покормит.
Вокзал — исходная точка маршрута, встретил суетливой толкучкой. Здесь весна плавно стирала все воспоминания о зиме. Снега совсем не осталось, только сухая серая пыль по углам асфальтовых неровностей. Как не все водители успели поменять резину, так и нищие, ещё не сменили одежду к сезону. Впрочем, я часто видел нищих, которые так никогда и не переодевались. Во всяком случае, при каждой встрече я их видел в одних и тех же одеждах. У этих людей, а всё-таки они люди, кто бы там что ни говорил, лица и руки испорчены водкой, наркотиками и болезнями. А что до остальных частей тела, спрятанных под серо-бурым тряпьём, так и подумать страшно.
Я подаю таким иногда. Не сильно мне убудет, а этим людям неведомо сколько осталось. Мне плевать на карму и странность того, что не всякой старушке достаётся от меня россыпь цветной мелочи. Не в этом дело. Найдётся, кому подать старушке, ведь мир не без добрых людей. А кто подаст таким как эти, людям за последней чертой? По мне, так их прямиком надо в рай принимать. Большего ада, чем они знают при жизни, трудно вообразить. Кто-то смеётся и зубоскалит:
— Надо же, а я думал этот опухлик до весны не дотянет.
Знаете, как я реагирую? Да, именно так. Второй раз вряд ли подойду к жизнерадостному зубоскалу.
Думаете, я такой хороший с рождения? Вот не угадали. Сам был таким же. А потом не знаю. Изменилось что-то.
Опять по пальцам ударил деревянный бисер чёток. Прости, Господи, а не в найденном ли крестике дело?
На этот вопрос я не хочу искать ответ. Пусть попробуют найти другие, кому делать нечего. Когда человек осознаёт собственные ошибки или грехи, разве не всё равно, через что именно пришло осознание? Спросите у нищих, если сможете. Они-то точно свои грехи осознали и перевспоминали. А толку?