Тетраграмматон микрорая
Шрифт:
— Да, — прошептала она, и это было тем самым словом.
Она упала на бетон.
Мы это только потом заметили, да и то люди помогли, нам самим было не до сумочек.
Пальцы с пальцами, губы с губами.
Встретились.
Мы стали единым целом в дозволенной обстановкой форме. Стояли, ласкали пальцы друг друга и целовались. Как безумные. Самозабвенно, искренне и до конца. Каждый со своей долей веры, но я-то знал, что разгадал головоломку. Но вкус её губ отдавали солоноватым, да и правда, на поле жарко. Алёна
Я забыл про слёзы.
— Постой, — прошептала она после того, как наши губы и пальцы изучили друг друга так, как не пишут в учебниках.
— Да.
— А как же Маша?
Мне показалось, что самое время. У каждого человека свои степени свободы, но есть и предел. Кажется, кто-то из нас подошёл к пределу.
— Алёна, Маша это выдумка. Фантом. Фикция.
— Ты правда так считаешь?
— Да, конечно. А разве нет?
— А не ты ли с ней там по снам гулял?
— С ней? Алён, я гулял с тобой.
Вот тут она произнесла словосочетание, девушкам обычно непозволительное. Произнесла громко и резко. В сердцах топнула ногой землю, и в сумачке хрустнул покалеченный телефон.
— Что?
— Скажи, а ты когда писал, думал больше обо мне, или о ней?
Алёна пнула ногой кусочки мобильного, и под ноги мне ткнулся изломанный ворох деталей вперемешку со всякой женской мелочью.
— Ты знаешь, — мне стало страшно, и я не был уверен в правильности ответа.
— Я? — она закусила губу, и я увидел на лице боль, — Я знаю больше, чем ты вообще можешь понять, ясно?
— Нет.
— То-то и оно. Звони.
— Чего?
— Я продиктую тебе Машин номер. Звони.
— У тебя же телефон…
— Сталкер, ну хотя бы сейчас не будь идиотом. Что же я, по-твоему, Машин номер не запомню? — разгадала Алёна мой взгляд, — Ладно. Давай сюда свой телефон.
Я отдал. А она уже успокоилась и решительно разгребла обломки своего аппарата. Достала сим-карту, поменяла свою на мою. И отдала телефон обратно.
Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Вокруг происходили странности, а мне не доставало сил в них разобраться. Как говорится, вокруг все наши люди. В белых халатах. С красными крестами. Госпитальеры.
— Набирай, я диктую, — тихо сказала Алёна, и я не смог воспротивиться.
По Мирокраю много кодов и номеров. Прежде, чем я что-то понял и решил, трубка ответила женским голосом.
— Да, вас слушают.
Это был голос пожилой женщины.
Я медленно опустил трубку, а из неё всё неслось и неслось удивлённое «Аллё! Вас не слышно!»
Звонок в прошлое?
— Дурак, — крикнула Алёна и выхватила мобильный, — Машу можно?
Тут я расслышал детский голос. Где-то там, вдалеке из трубки.
— Да, сейчас.
Потом был другой голос.
— Привет!
Неожиданный.
Резкий и уверенный. Игривый и своенравный. Это был голос Маши, и я не знал, как на него реагировать. После всего, что произошло на поле аэродрома. Маша… Лучше бы Маше об этом не знать.
— Привет. Это Тамплиер.
— А, привет! Слушай, ты никак опять щемишься? Зря, не надо. Знаешь, заяц, а я тебя жду и жду. Ты когда приедешь? Знаю, ты у Алёны номер взял, да? Мы с ней давно по аське общаемся. Файлами там обмениваемся, ну, ты понимаешь. Ты тут?
— Да, Маша, я тут.
— Здорово, милый мой! А этот Степаныч и не звонит пока совсем, но я боюсь его, понимаешь? Ты лучше приезжай, а то страшно.
Трубка мигнула разряженной батареей, и связь прервалась.
— Ну как, понял?
— Да, — кажется, я начал что-то понимать, — прости меня, — прошептал я, и что было сил прижал к груди испуганного, растерянного человека.
— А тебе и правда пофиг, что было там? — Алёна кивнула головой на север.
Молчание — знак согласия. Особенно тогда, когда ни слова нельзя сказать. Не то, чтобы совсем нельзя. Трудно говорить, когда целуешься.
В этом месте автор художественного текста должен прерваться. Закон жанра. Нет на свете единой справедливости для всех, и если где-то прибудет, то обязательно убудет где-то ещё. Верно. Справедливо. Но жизнь умеет бессовестно нарушать законы природы и создавать такие ситуации, до которых не додумается самое изощрённое воображение.
Поэтому в правдивой истории одного, отдельно взятого Тамплиера и окружающих людей рано ставить точку.
Чуть позже на номер прилетело sms сообщение.
Тамплиер, проверь почту. Заранее спасибо. Маша.
Если возможно говорить про голос таких сообщений, то стоит сказать вот что. Голос прозвучал очень спокойно, совсем нейтрально. Нить вот она, я держу её в руках. Казалась такой тонкой и хрупкой. Именно что казалась.
Два человека связались в неразрывную связку. Чувствовали друг друга на расстоянии? Абсурдно, но, тем не менее, правда. И многое становилось понятно без слов. Боюсь ошибиться в том, что чувствовал сам. Меня рвало на части противоречивыми силами. Радость и боль, озарение и растерянность. А вот на той стороне нити растерянность и боль перевесили.
Она ждала услышать другой голос, и другие слова. А что я? А я, кажется, не знал чего ждать и даже не умел понять, чего мне хочется. И если на небе есть справедливость, острая и быстрая, как инквизиция во времена госпитальеров, то ей следовало занести топор и ударить со всей силой. Чтобы разрубить нить, протянутую через время и расстояние.
Но нить осталась. И с этим не могли ничего поделать ни я, ни Алёна, усталая, растерянная и счастливая женщина в объятии тамплиера.
— И что теперь? — от моего шёпота она вздрогнула.