Тетраграмматон микрорая
Шрифт:
Но не стоит проявлять личных симпатий, этим и скучна работа журналиста. Радость в том, что о десятке избранных надо писать с равным уважением и никому не отдавать предпочтение. Так что если где-то не достаёт, надо выдумать, но за рамки ни шагу. Это не реклама, а качественный обзор с элементами сравнения. Этим непростым проектом я и занялся. Удобный диктофон фиксировал живую английскую речь. Потом будет меньше возни с подборкой адекватного перевода. Терминология это та ещё проблема, и я решал её по мере сил и способностей. Редактор потом подправит, если будут откровенные ляпы.
Час менялся новым часом, и я продолжал работать. Изредка садился на свободный стул и делал пометы на ходу. Иногда вылуплялись целые готовые абзацы. Причём то на английском, то на русском. Это под настроение. Начальник нашёл каких-то нужных ему людей и не вылезал из переговорной. Однажды поймал меня и чуть не силком отправил пообедать. Суши и лазанью я проглотил почти бездумно. А иначе и нельзя, когда на тебя вдруг сваливается такое множество красот, высот и впечатлений. От виски отказался, хотя давно и преданно люблю редкий в наших краях Green Label.
Блуждание по просторам архитектурной ярмарки под вечер сильно утомило, и я едва не пропустил стенд, который цеплял внимание длинной названия. В немецком не бывает так много гласных. Тем более — повторных. С третьей попытки я сумел прочитать название, но повторить вслух вряд ли сумею. Белый фон и синий крест. Кто бы мог подумать?
А ведь мог.
Надо же, как тесен Мирокрай.
И я не ожидал его увидеть, и не узнал бы никогда. Что я знаю о предпочтениях Алёны, какие мужчины ей нравятся?
На мой взгляд слишком полный. Но полнота не отталкивала, скорее, наоборот. Как добрый плюшевый мишка. В простой джинсовой одежде, с закатанными рукавами. Чуть приоткрытый, улыбкой рот с рядом ровных крупных зубов. Глаза добрые, но без слащавости. Викинг, одним словом. Налысо выбритый, ростом под два метра. С огромными мозолистыми руками. На бэйдже имя с фамилией ещё более заковыристой, чем название фирмы.
— Има?
— Hello, — отозвался он и посмотрел на меня.
Тут же быстро прищурился и прочитал имя на моём бэйдже.
— А я смотрел фильм, — как-то сразу легко и по свойски сказал он мне, протянул руку и аккуратно пожал мою, ровно с той силой, чтобы мне не было больно. Да, такая рука способна не то что бани-печи класть, он лом согнёт и не поморщится. Приятно видеть, когда силу осознают и соизмеряют.
— Какой фильм? — я тоже продолжил по-русски, а переводчица негритянка сделала ручкой «хай» и быстро упорхнула. Поняла — тут справятся и без неё.
— Сталкер Тарковского. Я сразу тебя узнал. Мне Алёна рассказывала. Вот и познакомились.
Он говорил по-русски чисто и грамотно, но сильно тянул гласные и смягчал эрр по-американски.
— Спасибо. Так вы её помните?
Я сделал ошибку. И понял это мгновенно. Кажется, он держит себя в руках, но четыре слова, сказанные как будто случайно, навсегда поставили между нами глухую стену. Мы многое поняли без слов. И то, что я всё знаю со слов Алёны и то, как готов встать на её сторону, чем бы эта сторона не отличалась от всех прочих.
— Да, — просто ответил он. Теперь из него не вытянешь и слова. Слишком умный и слишком глубоко раненный в самую душу. Я прекрасно его понимал, насколько вообще способен был понять.
— Она очень страдает и даже раскаивается. Я тут не из-за неё, вовсе нет. Это… это случайное совпадение. Так бывает, понимаешь… Понимаете?
Финн стоял и слушал. Молча. Каждая секунда капала в прошлое тяжёлым грузом осуждения. Он умело притворялся неприступным, непоколебимым как легендарный Мимир, но я видел, чего стоит это спокойствие. Он боялся сказать что-то такое, что может меня отпугнуть. Он хотел прогнать меня прочь, но желание услышать хоть что-то про Алёну пересиливало.
— Я просто так тут, случайно оказался. Я почти ничего не знаю о ваших отношениях, Алёна не любит болтать об этом, вы понимаете, — он понимал, что я вру, но давал мне шанс продолжать, — День рождения у неё через полгода. Ну, я вот и подумал. Ей будет приятно. У неё просить, так значит, сюрприза не будет. Я понимаю, это странно, но её душа тоже не на месте. Так вот, я к тому, что мне бы на фото дочери взглянуть. В смысле, отсканировать. Я в дизайнерской фирме работаю, там всякие штуки можно делать, ну вы понимаете. Хочу ей на память коллажик сделать.
Кажется, я всё-таки сбился. Он мелко дёрнул уголком рта и посмотрел куда-то вбок.
— Нет.
— Пожалуйста.
— У меня нет фотографии с собой. В отеле. Я попробую не забыть, передам Лине, — он кивнул в сторону переводчицы, — если не забуду. Обещать не люблю, всяко может быть. А теперь прощай, Сталкер. Мне надо работать.
— Подождите, вот моя визитка. Если не получится, ну в смысле, если вдруг забудете, или мало ли что, на почту сбросите? А?
Он мельком посмотрел на клочок пёстрой бумаги, но тут же отвернулся. Обошёл куб со своим макетом и медленно достал кисет. Раскурил трубку в гордом одиночестве и предоставил мне возможность созерцать свою широкую спину.
Я выругался сквозь зубы тихо, многословно и с полной самоотдачей. Спрашивается, а на что я рассчитывал? На взаимопонимание? На успешную попытку примирить обоих родителей Марты? Ответ прост и туп, как сама идея. Я просто сам не знал, чего хочу, и до сих пор, кажется, не знаю. Мне бы разобраться, кто скрывается за двойником-тандемом Алёна-Маша, и что потом делать с этим чудом природы, у которого так многоярусно и сложно поехала крыша. Надо же, хоть в чём-то определённость. Алёна не обманула. Впрочем, она меня никогда и не обманывала. Или сетевая переписка не в счёт?
От этих вопросов скоро чердак поедет.
Вернулся к шефу и бесцеремонно налил себе виски. Партнёр-канадец на другом конце стола покосился, но Алексей Алексеевич сделал вид, будто меня вообще нет в переговорной. Я тихо извинился и вышел наружу подпирать спиной матовое стекло перегородки.
Над головой летело медленное небо, а в руках брякал свежим льдом потный стакан. Хоть какая-то определённость на ближайшие полчаса, уже спасибо.
Он подошёл тихо и издали спросил. Строго, но спокойно.