Тёзки
Шрифт:
Он выбежал к ним в трусах и в ночной рубашке.
— Ты что, Зюзя, уже спать собрался? — сказал Митя.
— А что же делать? Вы куда?
Узнав о том, что ребята идут охранять сёлекционный сад, Ваня захотел идти с ними.
— Да куда ты пойдёшь? — пренебрежительно засмеялся Митя. — Ты струсишь, даже если зяблик свистнет!
— Пойдём, — решительно сказал Тоша. — Только не забудь захватить с собой овчарку.
Через несколько минут Ваня, одетый в старый отцовский пиджак, уже семенил рядом с друзьями,
Они распределили между собой роли. Митя должен был охранять сад со стороны завала, а Тоша с Ваней — открытую сторону, обращённую к конторе.
— Вы знаете, как кричит козодой? — спросил Митя и издал переливающуюся трель. — Вот так мы и будем кричать. А если воры появятся, тогда предупреждайте меня криком филина. Вот так: фу-бу, фу-бу!
Они потренировались в этих криках, причём надо сказать, что у Тоши никак не получалась трель козодоя. Сразу было слышно, что кричит человек. А у Вани очень хорошо всё выходило.
— А, может быть, я буду кричать вот так: Куба — си, янки — но. Венсенеремос!
И ребята захохотали, когда вспомнили, как кричит Тошин попугай.
Стало темно. Где-то за деревьями мирно светились окна в доме Антона Ивановича. Потом и они погасли. Слышалось, как вдали тихо вздыхает море. Какой-то ночной жук с громким жужжанием ударился о берет Тоши.
— Ты спишь, что ли, Зюзя? — негромко бросил он в темноту.
— Н-нет… а что?
— Ты знаешь, я получил сегодня письмо от тёзки, от Антонио. Но он почему-то ничего не пишет об урагане…
— А может, его и не было…
— Кого его?
— Да урагана. Кого же ещё, — сонным голосом отвечал Ваня.
В это время из той части сада, где сидел Митя, послышалась трель козодоя.
— Отвечай, Зюзя!
И с удовольствием Тоша услышал, как недалеко от него затрещал козодой.
Вдруг Тоша увидел три большие тени. Ему надо было филином закричать, а он вместо этого стал выслеживать воров. Он видел, как они, точно хозяева, переходили от одного дерева к другому и, наконец, остановились у замечательного гибрида мандарина с кинканом.
— Давай мешок! — отрывисто сказал один и зашуршал листьями.
— Вот они! — закричал Тоша и бросился с палкой на того, кто начал рвать плоды. — Ми-и…
Тоша хотел позвать на помощь Митю, но чья-то сильная рука ударила его по лицу, и он упал. Тут же кто-то большой и сильный придавил его к земле так, что ему показалось, будто его лицо расплющили в лепешку.
Хорошо, что Митя откликнулся и побежал на Тошин крик. Воры бросили мальчика и скрылись, тяжело топая сапогами.
Тоша лежал на траве, стонал и не мог подняться. Митя нашёл его, нагнулся и закричал:
— Зюзя, Зюзя, иди сюда!
Но ни Вани Зюзина, ни его знаменитой собаки не было. Митя сел рядом с Тошей, положил ему на голову руку и спросил:
— Больно?
— Польно, —
В темноте показался фонарь.
— Где-то вот здесь, — услышали они знакомый Ванин голосок. — Они стали его бить, а я испугался и убежал… к вам…
Подошёл Антон Иванович, поднял Тошу и принёс его к себе домой.
Губы у Тоши были разбиты, под глазом сидел большой синяк, так что этим глазом он почти не видел. Изо рта и из носа текла кровь.
Жена Антона Ивановича умыла его и уложила на диван.
Огнев побежал в контору, чтобы позвонить в милицию.
— Сейчас придут с собакой, — сказал он, возвратившись. — Обещают найти негодяев. Надо же так избить мальчишку!
Он присел на диван и стал гладить Тошину светлую голову, на которой за лето отросли непослушные, просолившиеся в морской воде волосы.
— Как же ты такой герой, а поддался им? — улыбнулся Антон Иванович.
Тоше было трудно говорить сквозь распухший рот, но он всё же разжал толстые губы:
— Какой-то я несчастный уродился, Антон Иванович. Всё время мне влетает.
— Ничего, тёзка, наука требует жертв, — сказал Огнев. — Джордано Бруно мракобесы на костре сожгли, а тебе только синяков насажали, да Чудикова крапивой ожгла. Это терпимо…
Антон Иванович улыбался, и Тоша не мог понять, серьёзно он это говорит или шутит?
Уже третий день Тоша лежал дома. Разбитые губы всё ещё мешали ему говорить, и он больше кивал головой, когда к нему обращались. Известие о том, что воры задержаны, он воспринял спокойно. Его заботил Антонио, от которого не было до сих пор никаких вестей.
Он только и оживал, когда к нему забегали ребята — Ваня Зюзин, Натка и Митя. Друзья приносили домашние задания, готовили вместе с ним уроки, и вообще они хорошо делали, что приходили. От них можно было узнать, что нового в школе и пионерском отряде.
— Знаешь, Тоша, что придумали у нас ребята, — рассказывала Натка. — Они принесли из леса молодой дубок. Посадили его около входа в школу. Знаешь, не направо, а налево, где есть ещё такая хорошенькая полянка. Сделали вокруг него деревянную оградку и на ней написали… И знаешь, что?
Её перебил Митя. Он наизусть прочитал:
«Этот дубок посажен здесь на второй день после окончания урагана “Флора”. Пусть он растёт, как будет расти социалистическая Куба. Вива Куба!»
— Здорово! А кто же всё это придумал?
— Это всё Митя, — сказал Ваня. — Мы с ним пошли в лес смотреть, где растут орехи, а он как хлопнет себя рукой по голове и говорит: «Зюзя, я придумал сейчас что-то!»
— Хватит тебе, Зюзя! Вот и начал сочинять!
Но Тоша знал, что Ваня никогда ни чуточку не соврёт, и, если он так говорит, то, значит, так оно и было.