The Beginning of the End
Шрифт:
Вдруг ей захотелось, чтобы все поскорее свершилось!..
Кифи накинула ей на плечи простыню. И вдруг сунула в руку какой-то яшмовый флакончик.
– Там масло, - объяснила она шепотом.
– Господин сказал, что ты девственница.
Белла поняла, зачем это масло, и сжала колени от стыда и предвкушения.
Потом Кифи отвела ее в комнату в другой половине дома.
– Здесь спит господин, - сказала она.
Кифи быстро вышла, а Белла присела на белую постель египтянина: кожаные ремни скрипнули под ее весом. Неужели?..
Она увидела, что ее кошка уже стоит на прикроватном столике,
Египтянин пришел совсем скоро. Белла закрыла глаза, не смея глядеть на него: догадываясь, что он обнажился.
Потом почувствовала, как Синухет взял ее за плечи и поцеловал в лоб.
– Ложись, - прошептал он.
– Покорись мне и ничего не бойся.
Белла легла. Она не глядя протянула ему флакончик с маслом, и Синухет взял. Но он не стал ложиться. Вместо этого он принялся ласкать ее - вначале целомудренно, едва касаясь, так что девушка почти расслабилась; а потом он позволил себе такое, что Белла едва совладала с желанием вырваться и вскочить. Она металась по ложу и стонала от стыда и пробуждающейся страсти, а Синухет схватил ее и не пускал, усилив свой напор.
– Каждая дева ждет этого… Ждет слияния с мужем, - прошептал он, задыхаясь.
А потом он заставил Беллу перевернуться на живот и приподнять зад, согнув колени, как совокуплялись животные. Прошептал на ухо, что так ему легче будет проникнуть в нее.
То, что случилось потом, потрясло Беллу сильнее, чем все, до сих пор испытанное в жизни. Но ей сильнее, чем когда-либо раньше, казалось, что это нереально. Что ею, в такой животной позе, не может обладать тот, кто жил и умер несколько тысяч лет назад…
Потом Синухет осыпал благодарными поцелуями ее голую влажную спину. И тихо сказал, что Небет-Нун может отдохнуть здесь, а перед рассветом Кифи придет за ней и отведет в свою комнату. Две его женщины будут жить вместе.
========== Глава 54 ==========
Роза Дженсон родила второго мальчика - в этот раз она рожала дома, с помощью акушерки-англичанки, долго и мучительно: но, к счастью, с благополучным исходом. Малыш, по уже установившейся в их семье традиции, получил имя Асад-Генри. Розе эта вторая беременность стоила много здоровья, но сын родился крепким и красивым, на радость родителям.
Асад, хотя и получил второе христианское имя, так и остался некрещеным. Роза, однако же, была очень рада тому, как сложился ее брак. Другой муж-египтянин не пошел бы ни на какую уступку в вопросах религии - и, прежде всего, в воспитании сыновей.
Теперь Аббас часто и надолго отлучался из дома: он большею частью жил на ферме, а еще помогал в хозяйстве своим братьям, обремененным большими семьями. Меиле пришлось взять еще одну служанку-египтянку, для работы по дому, оставив Фатиме только обязанности няньки.
Иногда Меила беспокоилась, как повлияет на Фэй эта мусульманка. Ведь она вовсе не хотела воспитывать дочь мусульманкой, в русле арабской традиции! Но Имхотеп успокаивал жену, напоминая, что когда Фэй будет способна говорить со взрослыми о божественном, постоянная нужда в няньке отпадет.
Но сам жрец зорко следил за тем, что говорится в присутствии девочки, и перед сном рассказывал ей
А опасности были не за горами. Через полгода после катастрофы с Беллой Линдсей “Секрет Клеопатры” обанкротился.
Нельзя было сказать, виной тому упадок духа Оскара Линдсея, или упадок британской экономики, или высокая конкуренция - возможно, все вместе. Но Меила потеряла все свои вложения, и узнала, что на ее счету в Банке Англии почти ничего не осталось. Было еще около пятисот тысяч фунтов стерлингов на счету в Цюрихе. Но теперь египтянка имела все основания опасаться, что эти деньги истают так же быстро, как и первая половина.
Нужно было срочно искать другой рынок сбыта. Или начинать новый бизнес; или помогать Линдсеям поправить свои дела. Из-за океана сделать это было очень непросто.
– Может, будем просто торговать маслом?
– спросила Меила мужа, невесело улыбаясь.
– Другие же так делают, и ничего!
Имхотеп согласился, что в крайнем случае можно пойти и на это. Он по-прежнему считал, что владение землей - самое лучшее вложение средств, которое может сделать человек, египтянин, независимо от его богатства; и Меила теперь была согласна с мужем.
Однако крах, который потерпела фирма Оскара Линдсея и его семья, принес Имхотепу некое мрачное удовлетворение. Как и финансовый крах его собственного семейства.
Меила знала, что жрец считает это “справедливым воздаянием”.
Однако у него еще усилилось стремление выяснить до конца судьбу белокурой девушки, чей улыбающийся портрет теперь висел дома в черной рамке. Словно бы Белла Линдсей именно сейчас вмешалась в их общую судьбу, и еще можно было что-то поправить.
Имхотеп, который продолжал свою научную карьеру и уже выпустил несколько публикаций, к этому времени приобрел определенное влияние среди местных египтологов, - хотя работал преимущественно в архивах, не участвуя в раскопках. Однако, загоревшись желанием исследовать место, где стоял дом его брата, Имхотеп сумел добиться разрешения произвести раскопки на частной территории. Конечно, с разрешения владельца дома. Но землевладелец, их сосед, узнав все обстоятельства, охотно дозволил такое вторжение и выразил желание наблюдать за ходом работ.
Многие богатые египетские арабы проявляли интерес к истории страны фараонов - вдвойне интересно было узнать, что твой дом стоит на месте дома древнего аристократа!
Имхотеп почему-то был уверен, что Белла Линдсей вступила в отношения с его братом Синухетом - вероятно, даже любовные. Пока на это не было и намека, однако Имхотеп полностью полагался на свою интуицию.
Меила уже ревновала и даже раздражалась, видя такое увлечение мужа. Ей тоже было интересно проследить судьбу мисс Линдсей, но теперь уже казалось, что есть более насущные дела. Меила никогда не была таким увлеченным египтологом, как Эвелин: Меиле с лихвой хватило того, что она сама пережила в этом египетском прошлом.