The Kills

Белый_Шум

Я не мог выкинуть Кейт из головы так просто, словно ее не существовало. Забыть, что у меня есть ребенок от любимой женщины. Забыть все наши дни, наши чувства. Уилсон была повсюду, вокруг, в голове, в душе. Мне все ещё чудился запах ее духов в машине. Подвеска на зеркале заднего вида напоминала о нашей поездке на озеро. В плейлисте попадались треки, скинутые полтора года назад. Я не подчищал эти маленькие напоминания вокруг меня. Не мог. Рука не поднималась. Я, словно одержимый, каждый день пересматривал ее фотографии,

перечитывал сообщения, заучив их наизусть.

— Жалеете о своем выборе? — уголки её губ немного опустились вниз. — О том, что приняли решение оставить Кейт, вынудив тем самым вступить в программу защиты свидетелей.

— Так было правильно, — не колеблясь, ответил я. — Государство ее защитит. Даст новую личность, место жительства. Никто не узнает, где она. Тем более, убийца.

Врач сжала губы в тонкую полоску, выдавив из себя жалостливую улыбку.

— Как насчёт вашей зацикленности на контроле?

«Неужели сменила тему?»

— Думаю, есть прогресс, — охотно подхватил я более приемлемую тему. — Сосредотачиваюсь только на важных аспектах жизни и не берусь за то, в чем, откровенно не силен.

— Похвально, — доктор одобрительно кивнула. — Можете сказать, что если сейчас появится ситуация, где от вас потребуется «отпустить вожжи», вы сделаете это со спокойной душой?

— Вряд ли я когда-либо смогу со спокойной душой, как вы выразились, принимать подобные ситуации, — я расслабленно откинулся на спинку кресла, пускаясь в философию. — В любом случае, во мне будет негодовать какая-то часть. Только теперь... — я умолк, размышляя. — Теперь мне хватит ума примириться с ситуацией и принять ее такой, какая она есть. Без форсирования событий.

После истории с маньяком я долго корил себя и продолжаю корить за излишнюю самоуверенность. Я взялся за дело, в котором ни черта не смыслил. Лицензия детектива и чтение книжек не сделали из меня грамотного следователя. Я просчитался, допустил ошибки, за которые теперь расплачиваюсь.

— Ты знаешь, что ты слишком самоуверен? — скуксилась Кейт, натирая тарелки.

— Считаю это скорее достоинством, чем недостатком, — меня повеселило такое замечание.

— Твоя самоуверенность тебя однажды подведет, — постаралась запугать Кейт, но я не поддался на провокацию.

— Сомневаюсь, птичка, — я вытер руки и тронул ее за кончик носа.

Именно тогда я дал ей это милое прозвище. Во время этого пророческого диалога.

Я бизнесмен и должен заниматься бизнесом, а не тратить время на жалкие попытки что-то изменить. Возможно, я просто-напросто опустил руки и ищу себе оправдание. Врач говорит, что я всего лишь здраво подхожу к оценке своих сил.

— Это не в упрек, —

пояснила Кейт. — Упорство — хорошее качество. У меня вот его нет.

— Над этим можно поработать, — я смягчился. — Есть в жизни вещи, ради которых стоит проявить настойчивость, — но все равно стоял на своем.

— У нас философский баттл? — Уилсон задорно хрустнула тостом, возвращаясь к еде. — Отказаться от чего-либо — не значит сдаться и проиграть. Иногда это лучшее решение.

— Наш сеанс почти окончен, — женщина посмотрела на наручные часы. — Люцифер, мой вам совет: попробуйте впустить в жизнь новое.

— Вы сейчас перешли в режим моего друга?

— Будем считать, что так, — подтвердила мои предположения доктор. — Поймите, Кейт не вернётся в вашу жизнь.

Я бездумно уставился в окно на зубчатый рельеф города. Высотки, окрашенные плавящими алыми красками заката напоминали пейзаж фантастической планеты. Иной мир, где я мог бы отмотать время назад, попробовать снова, исправить ошибки.

— Это больно, — в горле застрял ком, никак не желающий исчезать. — Больно осознавать, что ее нет рядом.

На небе горел закат, а вместе с ним сгорал и я. До тла.

— Возможно, она уже смогла начать новую жизнь. И сейчас у нее есть тот, кого она любит, — руки непроизвольно сжались в кулаки. — Тот, кто обнимает и целует ее. Он видит ее каждый день, может дотронуться, услышать голос, — я закрыл глаза, позволив памяти всколыхнуть образ. — Он, возможно, воспитывает мою дочь, — от одной этой мысли стало дурно. — Я чертовски ему завидую, самой черной завистью. Потому что все, что у меня осталось, это бездушные фотографии и память.

— Люцифер… — доктор переместилась на край кресла, напряглась как пружина, собираясь встать.

— До следующей встречи, — оборвал я ее, поднимаясь первым.

Мне показалось, женщина хотела что-то сказать, но лишь сдержанно кивнула.

— До встречи, — сочувствующим тоном попрощалась доктор.

Она знала, что иногда меня прорывает на подобного рода откровения, когда боль выплёскивается, словно горячая кровь из свежей раны. И в такие моменты мне не нужны бинты или пластырь, или помощь хирургов. Мне нужно, чтобы меня послушали и разделили со мной мою агонию.

Машины в вечерней пробке медленно тащились, напоминая ленивого металлического удава. Он извивался вдоль распаренных солнцем городских улиц, пряча меня в своем брюхе. Сотни людей вокруг, но только не она. Ее нет рядом, хоть и незримо всегда где-то поблизости. Порой кажется, вот сейчас обернусь и увижу бегущую ко мне Кейт. Она влетит в мои объятия, крепко обнимет за шею и зацелует до сбитого дыхания.

Раздался звонок телефона, сломавший уютную тишину, которая теперь часто была моим спутником. Звонила Алисия.