The marriage stone
Шрифт:
– Гарри?
– обеспокоенно произнесла Гермиона, и он ощутил прикосновение руки Рона.
– Гарри, все в порядке, приятель?
– спросил он.
– Да, - кивнул Поттер.
– Просто голова болит, - снова вернулись вОроны и стали что-то настойчиво шептать ему. Он попытался отрешиться от шума сотен голосов в Зале, чтобы расслышать, что ему говорят птицы.
– Гарри?
– в голосе Рона явно слышалось волнение.
– Может быть позвать профессора Снейпа или Сириуса?
– Нет, я...
– начал тот, качнув головой, как вдруг волна Силы пронеслась сквозь него, и он, судорожно ловя ртом воздух
Он ощутил, как разум Вольдеморта захватил его сознание, почувствовал его гнев и безумие, его растущее удовлетворение от того, что скоро все будет кончено. На земле наставала эра его господства - неоспоримого и вечного. Все его враги были уже мертвы - только они пока не знали об этом.
– Прощай, Гарри Поттер, - рассмеялся Вольдеморт.
– Время пришло.
В то же мгновение парень обнаружил, что стоит посреди Большого зала. И хотя душу терзали смятение и ужас, рассудок был совершенно ясен.
– И это все? Вот в чем секрет!
– потрясенно воскликнул он, смутно осознавая, что Рон и Гермиона кинулись к нему и пытаются успокоить. Гарри чувствовал, как кровь капает из его глаз, а шрам будто взорвался от боли. Над его головой кружили вОроны, каркали и велели сосредоточиться, повторяя, что время пришло.
Настало время, чтобы умереть. Это было настолько просто, такая простая тайна - но ужас от её осознания сломал его.
Юный волшебник оглянулся, отчаянно ища поддержки - видя это, преподаватели встревоженно поднялись со своих мест. Его взгляд остановился на Дамблдоре.
– «Господи, ну помогите же мне!» - словно умолял он.
Старик уже выхватил свою палочку и встал, собираясь подойти к Гарри. Сириус пинком отбросил кресло и бросился к крестнику прямо через стол, а Северус согнулся, задыхаясь от боли, схватившись за предплечье, где под одеждой скрывалась Темная метка. За слизеринским столом два студента седьмого курса, мучительно захрипев, также вцепились в свои руки, поскольку их рабские клейма тоже ожили.
А потом все они стали падать, один за другим, словно марионетки, которым внезапно обрезали нити.
Рядом с ним Рон и Гермиона, хватая его за руки и задыхаясь, упали, как подкошенные. Ремус, пытавшийся удержать Северуса, не устоял сам. Сириус, перепрыгнувший через стол и промчавшийся уже половину зала, споткнулся и упал возле скамьи Рэйвенкло, увлекая за собой студентов-четверокурсников, которые уже уронили головы на стол, как и остальные их соученики. От падения тела Хагрида затрясся пол. Хаффлпафцы повалились с грохотом, почти одновременно, и замерли. С безнадежным звоном выскальзывали ножи из рук отключившихся слизеринцев. Гриффиндорцы падали, словно игрушечные солдатики на ветру.
Он услышал стук деревянной палочки Дамблдора, которая выпала из ослабевших пальцев хозяина. Старый волшебник удивленно уставился на Гарри, а затем упал без сознания, превратившись в бесформенную груду фиолетовых одежд и
– Этого не может быть, - сказал Гарри сам себе, стоя один в омертвевшем Зале. Он не мог этого допустить. Теперь оба вОрона сидели у него на плечах и шептали. Парень упал на колени возле тел Рона и Гермионы, уперевшись руками в древние каменные плиты пола.
– Время пришло, - сказали ему вОроны, и в его голову хлынули образы - подсказки. Внезапно он вспомнил, как стоял в подземельях Хогвартса, в Тайной комнате, когда Сириус Блэк преобразовывал её для спящего Ремуса Люпина. Гарри тогда коснулся их волшебной сути и предположил, что мог бы таким образом пробудить Ремуса, вернуть жизнь в его тело, прекращая действие Зелья Смертного Сна.
Гарри попытался ощутить волшебство вокруг себя. И понял, что чувствует их всех - Рона, Гермиону, Сириуса, Ремуса, Северуса, Дамбллдора. Их магические отпечатки были столь знакомы ему, так дороги - а кроме них он ощущал и других учителей, студентов, весь Рэйвенкло с их холодным интеллектом, и Хаффлпаф с их душевной теплотой. Слизерин и Гриффиндор ощущались как страстное пламя - светлое и темное. Он мог чувствовать всех - даже находящихся за пределами замка.
– Время пришло, - повторили вОроны.
– Пора действовать.
Гарри простерся всем своим существом так, чтобы соединиться с магией всех волшебников вокруг, делясь с ними каплями собственной Силы, заставляя их кровь бежать по венам, их сердца - биться, возвращая им жизнь через магическую суть. Вороны полетели прочь, и он, понимающе кивнув, направил свой разум вслед за ними.
– Там, - сказали птицы.
– Ты должен отправляться туда, - и юный король Волшебного мира увидел огромные светящиеся линии, опутавшие всю землю, подобно гигантской паутине. Эти лей-линии расходились из глубинного источника Силы, скрытого в волшебном ядре Земли, и это был единственный возможный выбор для Гарри, чтобы выполнить задуманное - ведь сам он был всего лишь шестнадцатилетним подростком, всех сил которого не хватило бы для колоссальной задачи.
Молодой человек мысленно направился к светящимся линиям, стараясь слиться, объединяя с ними свою магию, следуя за вОронами в забвение. Сейчас он ощущал сознания других людей, жаждущих его прикосновения, способного оживить их. Гарри двинулся глубже: теперь его разум, его волшебство, его душа текли во всех направлениях, уходя все дальше от начальной точки - его тела. Он старался коснуться каждого. Люди взывали к его волшебству, повторяя его имя. Той ночью, когда он воззвал из Стоунхенджа, ему откликнулись, теперь настал его черед - время, чтобы гореть; время, чтобы истекать кровью; время, чтобы излить свою душу и оживить весь мир.
Гарри ощутил свой разум, как нечто далекое, почувствовал, как душу опалила магия, когда он коснулся всех страждущих. И среди тех, кто был похож на тлеющие угольки, были тени, в которых не было ничего способного откликнуться на его волшебство.
– Ты должен оставить их, - вОроны приказывали пройти мимо призрачных душ, поскольку оживить их таким способом было невозможно.
Но их было много - так много - и Гарри смог ощутить их мысли. Он не мог бросить их. Но в то же время, в них не было ничего, что можно было бы вернуть к жизни, не было тлеющих угольков, из которых можно снова раздуть пламя.