The Мечты
Шрифт:
– Радостно завидую, - улыбнулась от уха до уха Шань. – Но мне можно, я же по-доброму, по-хорошему. И я не глазливая. Как у тебя с ним?
– Замечательно! – Женька приоткрыла один глаз и деловито заявила: - И не вздумай завидовать даже радостно!
– Ты, когда счастливая, совсем невыносимая, - развеселилась Ташка. – У тебя даже лицо блаженное делается, куда там Юраге!
К счастью Жени, Шань была довольно посредственным физиономистом. В противном случае она бы обязательно заметила, что Женина улыбка вмиг стала искусственной – она всего лишь продолжала держать лицо.
– И при чем здесь Юрага? – спросила она, выдерживая шутливый тон.
– Ай! Прикинь, мне
– Не очень, - отозвалась Женя.
– Ну что не по бабам он, Малич! – громко и задорно воскликнула Таша, так что слышали, наверное, все присутствующие на крыльце, а их накопилось немало. В отсутствие главдракона народ оккупировал и лестницу, и все местечки, подходящие для курения, распития кофе и банального трындежа.
И что хуже всего, именно в это время в Женино поле зрения попал тот самый Юрага, стоявший со стаканчиком где-то сбоку от них и уткнувшийся в телефон. Однако, судя по краснеющим кончикам ушей, слышал он довольно много. Возможно даже с самого начала, включая Ташины расспросы относительно Жениного романа.
– Наш Тёмыч – типичный гей! – продолжала громогласно вещать Шань. – Ну какой нормальный мужик в своем уме откажется от Андрейкиного предложения, а? А в сауну не пошел наверняка чтобы не прельститься дядьВадиной задницей. А то встанет у него на дядю Вадю, и все! Прощай репутация!
– Наташка! – шикнула на нее Женя. – Во-первых, ты говоришь ерунду и домыслы, в которые уперто веришь. А во-вторых, это вообще не твое дело – кому и чья задница нравится!
– Но ведь интересно же! – не унималась Таша, так и не замечая предмет своей пламенной речи. – Он же молодой мужик! Он же должен кого-то трахать, Жека! Ну не бывает так, чтоб никого. А Тёмыч в Европе учился. Может, нахватался там толерантности, вот и практикует теперь!
– Ты-то откуда знаешь, что никого? Не все такие, как твой Андрейка, чтобы трахать все, что движется, и так, чтобы все об этом знали. Даже те, кого он трахает.
– Да он вообще на баб не реагирует! Я проверяла!
Одновременно с этим Женя наблюдала, как Юрага отпил из стаканчика свой кофе, а после уставился на нее. Взгляд у него был такой, что можно задохнуться. Горячий, душный, почти раздевающий.
Потом он коротко усмехнулся и снова уставился в телефон. Кончики его ушей, меж тем, продолжали алеть.
Женя суетливо отвела взгляд, но насмешливый чертик, живущий в каждой барышне вне зависимости от возраста, деловито поинтересовался:
– Каким образом проверяла?
– Да понимаешь... тут так вышло, что самым непосредственным... – замялась Шань, потупив взор, после устремила его на свое подтаявшее мороженое, надкусила вафлю, облизнулась и заявила: - Только не говори никому! А то дойдет до Андрейки или дяди Вади! Нафиг мне эти проблемы? – не дождавшись даже Жениного кивка, словно ее помалкивание очевидно, Таша продолжила: - Короче, дело было так. Недели две назад мы с ним столкнулись в кино. Я туда с Викой ходила, а он один был. В очереди за кофе стояли. Вернее, мы за попкорном, а Юрага кофе брал. Я его сразу засекла. И решила, что выпровожу Вику и к нему подкачу. Тем более, он же дружелюбный. Вика дура, но ей кино не понравилось, и она прямо во время сеанса сбежала, а я до конца дотерпела и ломанулась к Тёмычу. И вся такая: «О-о-о-ой! Артем Викторович! И вы тут? На Нолана ходили?»
Реальный настоящий Артем Викторович усмехнулся одним уголком рта и отправил стаканчик с кофе прямиком в урну. После чего снова глянул на Женьку и, развернувшись, направился в корпус. Дверь за ним с шумом закрылась, что, впрочем, вдохновенную Ташу никак не отвлекло от ее рассказа:
– Ну он сперва вполне нормально отозвался, мол, ходил, мол, понравилось. Поинтересовался, как мне. Я, конечно, наплела, что зашибись киношка, ничего лучше не видела. А потом, думаю, надо его как-то склонить... если не к горизонтальной плоскости, то хотя бы поцеловаться. И все так хорошо получалось, Жек! Он меня, как будто нормальный, пригласил взять по кофе и прогуляться до дома пешком. Даже, вроде как, проводить. Я ж думала, звезды-романтика, потом ко мне запремся – моих как раз не было! На дачу ездили. Он же по-любому напрашивается на приглашение. А этот придурок как давай двигать все, что думает о Нолане и о концепции этого дурацкого фильма. И еще что-то о тенденциях в мировом кино. Думала, сдохну со скуки, но знаешь что? Я ж никогда не сдаюсь, иду до конца. Он бухтит, бухтит. Ну, я кофе допила, от стакана избавилась – и раз! За руку его ухватила, как будто мы и правда парой гуляем. Он, наверное, офигел. А я еще и придвинулась поближе. Даже голову ему на плечо положила, будто бы устала. Так и сказала, что устала. И голова кружится. И знаешь что он?
– Откуда ж мне!
– Предложил вызвать такси! И все! Я думала, вместе поедем. Целоваться будем на заднем сидении, а он меня усадил и отправил домой. Жень! Ну прикинь! Потом правда смс-ку прислал, спросил, добралась ли. И на следующее утро на работе поинтересовался самочувствием – осторожно и на расстоянии трех метров. Больше даже на пушечный выстрел ко мне не приближается, будто я его изнасиловать, бедного, пыталась!
– Ты же убеждала меня, что он старый! – фыркнула Женя, все еще глядя на закрывшуюся за Юрагой дверь.
– И это тоже! Но проверить же надо! Ты бы видела, в каком я была сарафанчике. Да Андрейка б в жизни мимо не прошел.
– Дурная ты, Ташка, - буркнула Женя и устало поднялась со ступенек. – Доешь мороженое – возвращайся. Явно Любовь Петровна скоро нарисуется. И, между прочим, к Андрейке она может и взревновать. Мало тебе тогда не покажется.
– Она Андрейку не любит, - вздохнула Шань. – Я ему, помнишь, доплаты считала? А она его со служебкой подождать так и не соизволила. АХЧ остались голые.
– Вот и тебя не возлюбит окончательно, - усмехнулась Женя, направляясь ко входу. – Идем работать, бунтарка от бухгалтерии!
Убрались они как раз вовремя. Буквально через десять минут после того, как девушки заняли свои стулья у своих столов, по этажу раздался усталый рык главдракона, возвестивший о том, что любить окружающих он нынче замордовался. Только в налоговой водились более древние и куда более сильные рептилии, чем Любовь Петровна, и они, судя по всему, ее-то и отлюбили, что даже орать у бедной ящеротазовой женщины сил не было. Потому она лишь уныло била хвостом по полу, позвякивая чешуей, да периодически похрапывала с горя, скалясь, но не кусая. Но все знали, что это затишье перед бурей, которая обязательно случится позже, когда она отдохнет.